К тому же к этому добавлялось хорошее настроение самого реципиента, Александр любил пешие прогулки, погода тоже этому поспособствовала. Светило солнышко, день обещал быть теплым, правда скоро должно было вскрыться Ладожское озеро, но пока Нева была чиста, до воды модно было достать прямо с парапетов набережной. Множество жителей столицы так же прогуливались по городу, соскучившись по теплой погоде.
- Oh, quelle merveilleuse odeur!(Ах, какой замечательный запах!), - не удержавшись, заметил я по-французски.
- Это новая булочная, Нахтигаль, кажется, называется. Ее открыл мастер из Саксонии.
- Давайте зайдем, этот запах пробуждает у меня аппетит.
Буквально через два дома, я заметил вывеску на немецком. Вообще в Петербурге очень много вывесок на иностранных языках. Булочная оказалась маленьким кафе, несколько столиков с белыми скатертями, стульчики, и прилавок, за которым стоял полноватый бюргер. Народу в Нахтигале было не мало, видно булочная пользовалась успехом.
- Ваше величество, добрый день, - я обернулся, за одним из столиков сидели два дворянина, рядом на вешалке висели дорогие английские пальто, подшитые нашим мехом, это был отец моего друга Паши, граф Строганов Александр Сергеевич и его племянник Новосильцев Николай Николаевич.
- Бонжур, - поприветствовал их я. - Добре ли здесь кормят?
- Добре, - с улыбкой ответил граф Строганов, - присоединитесь к нам.
- С удовольствием, только что-нибудь куплю.
Люди, в небольшой очереди увидев меня, пропустили вперед. Сам булочник, волнуясь, принял у меня заказ, и мы, с князем Салтыковым прошли к столику с графиями. За спиной я слышал удивленно-положительный отзывы посетителей, которым нравилось то, что я могу, как простой подданный зайти в булочную за чашечкой кофе и пироженным. Улыбнувшись про себя, я присел за столик.
Разговор с отцом моего друга в основном шел дворцовых событиях и сплетнях, Эта тема была не интересна мне, но благодаря осведомленности Александра я легко поддерживал эту беседу.
Выпив кофе, кстати, очень хороший, нечета тому нескафе в нашем мире, и съев сладости, мы распрощались со Строгановым и Новосильцевым и направились обратно во дворец.
Там меня уже встречал граф Николай Головин, мой гофмаршал, управляющий моего личного двора.
- Ваше высочество, как прошла прогулка? - спросил меня он. Судя по интонации ему было абсолютно по фигу эта информация.
- Нормально, я на обед не остаюсь, - сразу перешел я к делу, - поэтому хотел бы переодеться сразу в гатчинский мундир, у меня сегодня вахтпарад.
- Конечно ваше высочество.
Гатчинским мундиром называли военную форму, веденную в полки моего отца, Павла Петровича, это были немецкие обтягивающие мундиры, состоящие из неуклюжего темно-зеленого цвета кафтана, вплоть до пояса застегнутого, с широкими фалдами, спереди весьма немного скошенными в стороны, со стоячим голубым узеньким воротником, с широкими рукавами одного цвета с воротником и также, как и на воротнике, с двумя вышитыми золотом петлицами в виде цифры осьми с несколькими маленькими листочками на одном конце, в белых суконных штанах и в черных суконных щиблетах выше колен, застегнутых с боков часто маленькими медными пуговицами, в треугольной шляпе с огромною золотою петлицею, с большою остроконечною восьмиугольною звездою к концу, где пуговка, а вверху петлицы; а вместо белого султана торчала неуклюжая небольшая серебряная кисть, воткнутая вверх концами с двумя короткими пуклями, одна за другою на обоих висках; а сзади от самого затылка шла длинная коса, свитая черною лентою. Шпага на нем была надета не сбоку, как всегда я видел, а совсем сзади, и эфес, которой с серебряным темляком [выглядывал] из левой задней фалды.