– Правильно! Крышу в общаге почините! – вскочил парень из дальнего угла, и с его колен посыпались выигранные шахматные фигурки. – Дайте мне сказать!..
И тут началось.
– Веди собрание! – сквозь шум голосов прокричал Вале посеревший Ноздряков.
– Сам веди! – огрызнулась она.
– Да они как с цепи сорвались! – с возмущением повернулся к секретарю парткома Головко.
– Комсомол! – уважительно усмехнулся Лешутин.
12
Собрание закончилось, и разгоряченные комсомольцы нехотя разошлись. В зале остались только заводские руководители, Шумилин и новый комитет ВЛКСМ, в котором начисто отсутствовал согласованный во всех инстанциях Ноздряков, но зато наличествовал красноречивый наладчик, сам не ожидавший такого оборота; от изумления он прочно замолчал – тем более что ребята предлагали в секретари именно его. Но лидера так и не выбрали, Головко решительно заявил: кандидатуру сначала необходимо обговорить с директором.
Когда стали прощаться, первому секретарю, словно заезжей знаменитости, вручили гвоздики, украшавшие стол президиума, но он тут же передарил букет засмущавшейся Вале Нефедьевой.
У самой проходной его догнал Цимбалюк.
– Николай Петрович! – задыхаясь, проговорил он. – Цветы забыл! Просили передать…
– Со второй попытки, значит… Мне их уже один раз вручали.
– Я не видел. Я Ноздрякова успокаивал.
– Переживает?
– Не понимает!
– А ты сам-то понимаешь?
– Естественно. Нужно было Бареева заранее в список выступающих включить.
– Вот так, да? Или просто не будить.
Цимбалюк вдумчиво улыбнулся, показывая, что юмор начальства оценен, и поинтересовался:
– А кто будет секретарем? В кадровом резерве у нас Нефедьева.
– Народ хочет Бареева.
– Головко никогда не согласится!
– Слава богу, Витя, не все в жизни зависит от Головко. А Бареев эту заводскую комсомолию расшевелит! И Лешутин – я чувствую – за него! Хотя, конечно, незапланированная смена – маленькое, но ЧП…
– Николай Петрович, а не много ли у нас ЧП?
– Для спокойной жизни многовато, но ведь покой нам только снится! А?
– Естественно! – согласился инструктор, которому покой был прекрасно знаком не только по сновидениям.
Отпустив Цимбалюка домой и обнаружив, что в райком возвращаться уже поздно, первый секретарь стал медленно пробираться сквозь вечернюю уличную толчею, ощущая то беспокойное недоумение, какое нападает на очень занятых людей в минуты внезапной праздности. «Ну, что ж, если заняться нечем, – постепенно определился Шумилин, – займемся здоровьем». Нужно было все-таки разобраться с этой непонятной хандрой, появившейся после спасения на водах.
Нависая над остановкой, большие квадратные часы показывали одной стороной циферблата 19.41, а другой – 19.58. «Очень удобное место для свиданий!» – решил Шумилин и, запихнув цветы в «дипломат», втиснулся в троллейбус. Пристроив кейс между поручнем и задним стеклом, стоя, разглядывал автомобили, обгонявшие его электрический дилижанс; снаружи пошел редкий дождь, и «дворники» вылизывали на ветровых стеклах удивленные полукружия.
Люди обычно не любят ходить по больницам или размышлять о разных недугах: кому же охота вспоминать, что сделаны мы из весьма непрочного и недолговечного материала. Первый секретарь, направляясь в поликлинику, думал совсем о другом.