– Капитан, за бортом человек, взять его на корабль?

– Кто-то из матросов по-пьяному бросился в воду, решив стать добычей акулы? Что ж, пусть охладится, полезно! – Черная Борода сплюнул прямо на пол. Ноги его лежали на столе, он водил саблей по карте, висевшей перед столом.

– Нет, это не наш матрос. Кто-то чужой, по-видимому, негр.

– Только беглых рабов мне не хватало! – Тич зло швырнул саблю в сторону и широким шагом направился к смотровой площадке. Да, на волнах покачивалась лодка, а в ней без движения лежал молодой негр. Выругавшись, капитан приказал поднять лодку. Когда матросы тащили тело еще дышавшего негра на корабль, из его одежд выпал листок, свернутый в трубочку. Это оказалась точно такая же карта, какую оставила Эдварду его мать…

Тело странным образом покачивалось из стороны в сторону. К горлу подбиралось неистовое желание выплюнуть это раскачивание из тела наружу и отбросить далеко, чтобы снова обрести устойчивость, равновесие. Зу стошнило прямо на пол. Когда он откашлялся, отдышался, то различил дощатый пол перед глазами. Приподняв голову, он, наконец, увидел, что прямо перед ним высится фигура бородача, скрестившего руки на груди. О ужас – этот незнакомец был белым! В страхе Зу отпрянул к стене, к самому краю койки, на которой несколько часов пролежал в беспамятстве.

– Хороши дела, – забасил мужчина, по-прежнему стоявший в одной позе и не сводивший глаз с напуганного негра. – Грязи навел на моем корабле, шарахается, да и непонятно каким образом про карту мою узнал.

На слове «мою» бородач сделал ударение. Говорил он тоже по-английски. Может быть, поэтому Зу было сложно понять, о какой своей карте тот ведет речь. Негр замотал головой, часто моргая глазами.

– Вот, ты еще и больной оказывается! Говорил ведь я, что это плохая затея? Эй, Гарри, говорил я тебе?

При этом вопросе, словно из-под земли вырос довольно угловатый матрос с мускулами, шевелившимися под майкой, и выдававшими в нем заядлого работягу. На голове его была косынка черного цвета, обхватывающая только затылок, никаких фальшивых волос. Это нравилось Зу. Матрос отозвался уверенным твердым голосом:

– Говорили, капитан! Но не бросить же было несчастного погибать, – при этом мускулистый бросил взгляд в сторону негра и немного поморщился, представив, что ему сейчас придется убирать «сюрприз», расплывшейся жижей на полу. Уловив его взгляд, Зу понял, что совершил неприятность, которую сам собрался исправить. Только вот страх перед бородачом мешал ему спуститься с кровати.

– Смотрит как дикий зверь. Ну, ничего, укротим, – при этих словах высокий белый мужчина подошел к Зу и легким движением руки за слипшуюся от пота майку приподнял с кровати, потащил за собой. Негр пытался вырваться, упереться ногами, руками, только бы не идти с этим страшным человеком. В голове почему-то пронеслась мысль, что сейчас он выкинет беглеца за борт и все, конец! Но нет, это было только началом. Довольно неплохим, если учесть, что наш несчастный раб из колонии попал на судно Черной Бороды. А ведь он просто так не убивал людей и не держал пленных, так что, вариантов у Зу на самом деле два: либо быть высаженным на какой-то остров, либо остаться в команде пирата. Тич, по-видимому, выбрал второе. Хотя ему еще предстояло узнать, откуда у того карта сокровищ, точно такая же до черточки, как и у него самого. Именно для того, чтобы выяснить этот мистический факт, он привел негра в свою каюту и швырнул на стул, повернув за плечи к широкому столу из дерева дуба. На его гладкой горизонтали Зу увидел знакомую карту и огорчился еще сильнее. Значит, этот высокий человек, смотрящий теперь на своего нежданного гостя в упор, станет выяснять у него сейчас, как добраться до золотого песка. Но не успел испуганный Зу произнести ни слова на своем ломанном английском, как белый незнакомец выложил на стол еще одну, точно такую же карту. От такого раздвоения негр потерял дар речи. Эта чертова карта не только беды приносит, она еще и размножается! Ужас несусветной мистики мурашками пополз по стене. Он занес руку над одной из карт, чтобы схватить ее, разорвать, но тут крепкая ладонь Тича шлепком по темнокожей руке остановила намерение. Глаза его, словно маленькие искорки ночи, сверлили беднягу насквозь, заставляли ежиться. Вкрадчиво, чеканя каждое слово, высокий бородач заговорил: