— Слушаю.

— Сынок, ты уже вернулся или еще не уезжал?

Артем улыбнулся: папа, как всегда, был лаконичен и столь же ироничен.

— Я уже вернулся, пап. Но и еще не уехал. — Артем никогда не уступал отцу в ерничанье. — Что случилось?

— Ничего не случилось. А что, отец не имеет права позвонить пропавшему сыну? Ты уехал и ничего не сказал ни маме, ни мне. Звоним домой. Отвечает какая-то Софья Ковалевская… С ума сойти! А Веры Засулич у тебя еще не появилась случаем? Дорогой мой, в прямом смысле, сынок?

— Отец! Это моя хорошая знакомая из Америки. У нее не получилось с гостиницей, и я предложил ей свой кров. Разве не так ты учил меня?

Артем любил отвечать отцу его же собственными, когда-то втолкованными истинами и нравоучениями. Надо отметить, что ничего, кроме пользы, они ему в жизни не принесли.

— Угу. Кров, любов, морков… — заворчал отец. — Ну это твое дело. Мальчик вырос. Ты лучше скажи, давно ли внука моего видел? А то у вас, Артемий Андреевич, все Париж. А есть, сын мой, и другие города. И люди. Когда был у Любы?

Отец редко интересовался делами бывшей и единственной жены Артема, которая уже больше десяти лет жила в Кембридже, где преподавала русскую литературу, а их общий и тоже единственный сын Антон учился там же в колледже. Но регулярно летом Андрей Андреевич требовал привезти внука хотя бы на месяц в Москву, где сам водил его по музеям, театрам и выставкам. Жил с ним на даче, где учил удить рыбу, ухаживать за пчелами, добывать мед, собирать грибы и даже строить дом.

Мальчишка очень любил эти летние вылазки и ждал их с нетерпением, чем вызывал заслуженную ревность бабушки и дедушки с материнской стороны. Отец Любы, отставной генерал армии, бывший всемогущий первый заместитель председателя КГБ СССР, не умел строить дома и добывать мед и имел сварливый нрав, поэтому Антошку тянуло к деду-дипломату. Этот дед трудился до сих пор в МИДе начальником управления и каждый день грозился уйти на пенсию, но все оттягивал и оттягивал этот приятный для многих подчиненных момент.

— Ну, так что? — напомнил о себе отец.

Артем смутился. Он действительно снова закрутился и не проведал сына.

— Я… месяц назад был. Пап, ну что ты давишь на больную мозоль. Ты же знаешь… — Артем начал сердиться, и отец, настоящий дипломат, почувствовав недовольство сына, сменил интонацию:

— Ну-ну. Не горячись. Ты знаешь, как мы любим и тебя, и Антошку, и Любочку. Родители волнуются. Это естественно. Вот родит тебе сынок внучку, тогда поймешь!

— Пап! Я еще сам могу нарожать себе родственников. Что ж ты меня в деды записываешь? — засмеялся Артем.

Отец ответил тоже легким смешком. Но тут же перешел на серьезный тон:

— Хорошо, хорошо, сынуля. Я вот что тебе звоню… Ты Юру Соломина помнишь?

— Конечно! — обрадовался Артем. — Он что, тебе позвонил?!

Они расстались с Юркой очень давно.

— Не совсем, — как-то печально произнес отец, — просто по службе пересеклись. Юра сейчас в Москве, и это не отпуск… впрочем, думаю, он сам тебе позвонит…

Артем, не веря тому, что слышит, покачал головой:

— В Москве… надо же!

Юра Соломин шел вверх на диво хорошо, как по рельсам… И то, что он после стольких лет в Лондоне вернулся-таки в Москву, означало одно: Юру повысили, и крепко!