— Быстрее! — рявкнул он. — Шевелите мослами!

Столько власти и уверенности он вложил в голос, что люди послушались беспрекословно. Тех, кто совсем обезумел от ужаса или не мог идти, тащили на себе или нескли волоком. Чертянцы продемонстрировали удивительную сплочённость и взаимовыручку.

— Глупо тратите силы, мессир, — поморщилась Беатриса. — Они нужны совсем для другого.

— Я пока не знаю, что делать со всем этим дерьмом, — возразил Парацельс, ткнув пальцем в содрогающийся холм Изнанки. — Да и вы, леди. Хоть людям поможем.

Беатриса не успела ничего ответить. Ни с того ни с сего Изнанка успокоилась. Погасли огни, затихли звуки, растворились дикие видения, перестала сотрясаться в конвульсиях тёмная плоть иного измерения. Трещины в пространстве сами собой затянулись, выплюнув остатки тёмной материи, и те с хлюпаньем втянулись в «холм».

Несколько секунд ничего не происходило. А потом всё, что изрыгнула в наш мир Изнанка, сжалось в одну микроскопическую точку. Яркий неземной белый свет ослепил всех собравшихся. Странный звук резанул по ушам, что-то вроде «Ом-м-м-м-м…». Возможно, именно с таким звуком зарождалась вселенная. По домам по периметру площади ударила воздушная волна, заставив флюгера крутиться как бешенные.

Большая часть людей, направленная Парацельсом, продолжала бежать к спасению. Но нашлись и те, кто обернулся посмотреть, а что же это там такое творится на площади? Что излучает белый свет, такой яркий? Ощущение, словно жжёт обратную сторону глазных яблок сквозь стенки черепа и мозг. Почему в спину внезапно начал дуть такой сильный ветер?

Сквозь потоки белого света люди разглядели очертания чего-то… чего-то… чего-то непонятного. Разглядели нечто, что не укладывалось в привычный порядок вещей, бытия. Нечто исполинское, но в то же время лишь малая частица чего-то по истине необъятного за пределами нашего мира. Нечто прекрасное, но в то же время бесконечно ужасное, чуждое. Нечто неописуемое.

Неописуемый Ужас.

Тех, кто смотрел недолго и вовремя отвернулся, до конца жизни мучали кошмары, наяву и во сне. Менее везучим показалось, что их мозг рвётся на куски от страха. Из их глаз, ушей и ноздрей потянулись багровые струйки, глаза налились кровью, а из глоток вырвались звериные вопли. Многие, обхватив голову руками, падали на мостовую и некоторое время бились в агонии, пока не замирали неподвижно. Выжившие старались не смотреть в их широко распахнутые глаза — в них до сих пор отражалось то, что бедолаги увидели в центре площади.

Беатриса, закрыв ладонью одни глаз, а ко второму приложив лупу, попыталась взглянуть на Ужас. Волшебное стекло лупы продержалось лишь несколько секунд — покрылось трещинами и рассыпалось на осколки, не выдержав чудовищного давления. Леди грязно выругалась и поспешно опустила взгляд на мостовую.

В числе тех, кто посмотрел на Ужас, был и Парацельс. Он глядел на него широко распахнутыми глазами, приотрыв рот. Ветер развивал волосы волшебника, придавая его лицу одухотворённое выражение.

— Ого-го-го-го! — воскликнул архимаг. — Аж на секунду пить бросить захотелось!