Знакомство с Аллакапи оказалось пророческим. На новруз шах прибыл в Казвин, пышно принимал Баязида в Табхане и в диванхане, а после того неожиданно ночью султанского сына бесцеремонно разбудил один из ханских сыновей и сказал, что если он хочет сохранить жизнь свою и своих сыновей, то еще до утра должен укрыться в Аллакапи, позаботившись о припасах и запасах, потому что их обычай об убежище ему уже известен.

Баязида оклеветал кто-то из вельмож, донес до ушей шаха весть о том, что Баязид вместе с сестрой Тахмаспа якобы задумали его убить и занять трон Ирана.

Это было словно в легенде о Сиявуше, о котором рассказывается в «Шах-наме» и поется в песнях. Сиявуш, сын царя Кавуса, бежал от своего отца к туранскому царю Афрасиабу. Тот дал ему в жены свою дочь, а потом, поверив наговору, казнил Сиявуша.

Неужели и ему уготована такая же участь?

Тем временем Баязид с сыновьями был посажен в железную клетку, подвешенную под высокими деревьями так, что до нее с земли невозможно было достать.

Не знал Баязид, что султан Сулейман прислал к шаху своих людей с требованием выдать беглеца.

Тахмасп принял послов в диван-хане и на все их домогательства отвечал: «На моей земле его нет».

Послы возвратились ни с чем, а шах ночью пришел в Аллакапи, велел освободить Баязида, до утра пировал с ним, смеясь над обманутыми послами и заверяя своего гостя, что с ним ничего плохого не случится.

Дорога в Стамбул была далекой, гонцы скакали долго, но султан окаменел в своем упорстве, гнал к шаху новых послов и снова требовал выдачи непокорного сына, угрожая новой войной.

Шах любил сидеть с Баязидом в саду возле фонтана, вести с ним неторопливые беседы, угощая плодами и вином; их развлекали его музыканты и танцовщицы; вместе с шах-заде они увлекались поэзией и поочередно сочиняли свои собственные стихи. Однажды под вечер Тахмаспу показалось, будто из бассейна подпрыгнула рыбина, открыла широко рот, засмеялась громко шаху в глаза и снова спряталась. Баязид не видел ничего. Когда шах спросил мудрецов, те не смогли разгадать это чудо. Тем временем от султана уже в третий раз прибыли послы с требованием выдать Баязида. Лишь тогда Тахмаспу все стало ясно: даже рыба смеется над тем, кто защищает этого бунтовщика.

Шах позвал султанских послов и сказал, что завтра утром он выдаст им Баязида с сыновьями, чтобы исполнить волю великого султана. Но он ранее обещал Баязиду убежище и не может нарушить свое слово. Поэтому пусть они убьют шах-заде и его сыновей, как только возьмут их в свои руки, сразу же перед Аллакапи, — тогда будет соблюдена верность слову и сдержано обещание шаха султану.

Когда вооруженная стража пришла утром в Аллакапи, Баязид понял, что наступил конец. Ему объяснили, что его припасы исчерпались, содержать себя тут он дальше не может и он должен покинуть убежище.

Он шел впереди своих маленьких сыновей, которые, как и надлежало, держались на почтительном расстоянии, за воротами Баязид не увидел ни шахского войска, окружавшего площадь, ни стамбульских послов, якобы ожидавших его с хищным нетерпением, глаз его задержался на запыленных каменщиках, которые тесали камни неподалеку от ворот, не обращая внимания на то, что происходит вокруг.