– Штаны мамины, она в них на лыжах ходила еще в универе. А шапка моя, со школьных времен.

Я быстро переоделась.

– Тебе идет, – сказал Федя, поправляя на мне шапку с эмблемой «Чикаго Буллз».

Мы взяли старые санки и вышли на улицу. В вихре пляшущих снежинок обогнули старую хрущевку. Шли, взявшись за руки, не разбирая дороги, пока не добрели до огромного пустыря. В этой заснеженной суетливой круговерти не было видно ни неба, ни деревьев, ни соседних домов. Все исчезло. Осталась лишь белая пустота. Будто мы оказались на краю земли.

– Садись! – приказал Федя.

Я тут же плюхнулась на санки.

– Только держись крепче, – предупредил Федя, потянув за веревку.

Когда санки быстро заскользили по снегу, у меня захватило дух. От неизвестных ранее чувств хотелось громко кричать. А обнаружив на пустыре самодельную горку, мы с Федей оба пришли в неописуемый детский восторг. Катались на санях, крепко обнявшись. Мокрые с ног до головы, но очень счастливые.

Мы провели на этом пустыре весь день. Снегопад прекратился, и на улице начало быстро смеркаться. Теперь далеко впереди можно было рассмотреть дорогу с редко мигающими огоньками машин.

Мы лежали в сугробе рядом с перевернувшимися санями и молчали. Я запрокинула голову и принялась разглядывать первые дрожащие звезды на ясном небе. Федя не сводил с меня взгляда и улыбался. Мне было так спокойно. Впервые за долгое время. В порыве чувств я обняла Федю за шею и прижалась к его холодной щеке. Шепнула на ухо:

– Мне очень хорошо. Спасибо.

Федя в ответ коснулся ладонью моей щеки, провел пальцем по подбородку. От сладкого предвкушения во мне все задрожало. И хотя это было ожидаемо, когда Федя коснулся губами моих губ и принялся неспешно и уверенно целовать, внутри все оборвалось.

Между нашими поцелуями я спросила без всякого сожаления:

– Зачем ты это сделал? Я же просила…

– Хотел, чтобы тебе стало еще лучше. Получилось?

Я рассмеялась ему в губы:

– Еще как получилось.

– Ты замерзла?

Я неопределенно кивнула.

– А мне стало жарко, – усмехнулся Федя.

Пока мы целовались, он даже стянул с головы шапку. Тогда я тут же запустила пальцы в его жесткие волосы.

– Ладно, пошли. Переоденешься, перекусим, а потом я тебя отвезу домой. В твой дворец.

В свой дворец мне очень не хотелось, но я все-таки первой выбралась из сугроба. Так и не отряхнувшись от снега, мы побрели в сторону серой пятиэтажки. На улице было уже совсем темно. Вокруг полыхали фонари.

– Федя, у нас было всего лишь одно правило – не целоваться. И мы его нарушили.

– Разве правила придуманы не для этого? – удивился Федя. – Здорово, что это еще не все, что мы в будущем можем нарушить. Если ты понимаешь, о чем я.

Последнюю фразу Федя с жаром шепнул мне на ухо. Я тут же пихнула его локтем и счастливо рассмеялась:

– Какой же ты все-таки!..

Федя засмеялся в ответ и, обняв меня, поцеловал в висок.

– Брось, Агния. Если бы ты сама этого не хотела, ты бы больше не приходила ко мне, – негромко сказал он.

Я обняла его в ответ. Федя склонился ко мне, и я уткнулась холодным носом в его шею. Почувствовала запах любимых духов.