— А как у вас появилась идея написать «Гимн железнодорожников»? — никак не желал угомониться корреспондент «Гудка».

— Как только я переступил порог железнодорожного училища, — снова соврал я. — Переступил и подумал: «А почему, собственно, у железнодорожников нет своего гимна?» Ну а дальше как-то так само собой получилось.

Дальше возможность задать вопрос получила тёмненькая Татьяна, сидевшая в третьем ряду рядом с подружкой.

— Максим, скажите, а что вас побудило заняться музыкой? И как вам удаётся сочинять такие хорошие песни?

— Спасибо за комплимент, — снова улыбнулся я, — хотя мне самому кажется, что в профессиональном плане мне ещё расти и расти. Если, конечно, я продолжу заниматься музыкой. А что побудило… Наверное, это потребность организма. Например, наш организм хочет есть, пить, любить, в конце концов, — в зале послышались смешки. — А музыка для меня такая же потребность, только духовная. Да что там я, чуть ли не в каждом дворе нашей огромной советской Родины вы можете увидеть бренчащих на гитарах парней в окружении таких же юных слушательниц. Это же ведь тоже своего рода тяга к прекрасному. Просто у меня появилась возможность заниматься этим на чуть более профессиональном уровне.

Краем глаза я видел, как Стоун внимательно слушал мои ответы, до отказа вытянут руку с микрофоном в сторону сцены. Пусть пишет, пока ничего такого, способного вызвать у янки подозрения, я не сказал.

— А вы не планируете отправиться на гастроли?

Это уже, пока никто не успел поднять руку, крикнула с места Лена.

— Хм, ну, вообще-то, я сейчас учусь на втором курсе железнодорожного училища, и ни о каких гастролях не думаю. Да и мои товарищи по коллективу тоже, они все студенты культпросветучилища. Давайте, кстати, я назову их имена, думаю, они заслуживают этого.

После того, как я перечислил Вальку, Юрца и Лену, заодно расхвалив их музыкальные и человеческие способности, право задать вопрос было предоставлено женщине предпенсионного возраста с «химией» на голове. Она представилась членом московского отделения Союза писателей СССР Ядвигой Арвидовной Мартусевич.

— Максим, я с интересом прочитала ваш роман на страницах «Юности», и в целом он мне понравился. Но я не могу отделаться от ощущения, что произведение написано рукой взрослого человека. Простите за нескромный вопрос, а это действительно вы сами написали?

Кто-то неодобрительно зашушукал в сторону Мартусевич, кто-то, напротив, поддержал её, даже послышался выкрик: «Да-да, объясните нам, как-то подозрительно всё это». Видно, многие в зале были уверены, что автор на самом деле кто-то другой, взрослый человек, по какой-то неизвестной никому причине — может быть, решив зачем-то просто всех разыграть — подставивший вместо себя этого мальчонку. Собственно, мальчонкой я уже не выглядел, вполне себе такой крепкий мужичок, разве что с немного всё ещё детскими чертами лица.

— Понимаю ваш скепсис, — сказал я, — окажись я на вашем месте, тоже, наверное, задался бы подобным вопросом. Но, смею вас заверить, от первой и до последней строчки книга написана вашим покорной слугой. В качестве свидетелей могу привести имена тех, кто помогал мне в работе над книгой, делился воспоминаниями, консультировал. Да вы сами могли прочитать их в публикации первой части в мартовском номере журнала.