Это выяснилось очень скоро, когда в нашу сторону направился хмурый Свиридов, а рядом с ним семенил, как я понял, хозяин отеля, что-то лопотавший на ужасном английском и потрясавший не чем иным, как нашей оконной рамой.

— Варченко, Шишов… Вы зачем окно ночью выбили?

Мы с Васей переглянулись и поняли, что дела плохи. Окно нашего номера выходило на другую сторону здания, где между отелем и оградой оставался покрытый галькой промежуток метров пять в ширину. Мы надеялись, что до нашего отъезда, который вчера анонсировал Афоня, пропажу рамы никто не заметит. И вот сейчас наши надежды пошли прахом.

— Георгий Иванович, — начал я, — спать же в такой духоте невозможно, мы полночи ворочались вместе с ползающими по нам тараканами, а окно не откроешь, оно намертво заколочено. Думали, выставим раму без лишнего шума, а утром обратно поставим, вот только в кустах, где мы её спрятали, рамы утром не оказалось.

— Правильно, потому что он её нашёл раньше вас, — мотнул головой в сторону грека Свиридов. — Я не знаю, почему в вашем номере окно было заколочено, у меня оно открывается, да и в других номерах, думаю, тоже. Надо было постучать в комнату господина Феодоракиса и рассказать о проблеме. Может, он что-нибудь и придумал бы. А теперь нам выставят счёт за попорченное имущество.

— Да какой счёт, Георгий Иванович! — воскликнул Вася. — Это окно на место вставить — раз плюнуть!

— Может, оно и так, да вот только хозяин отеля требует 100 долларов США.

— Сколько?!! Да он чего, совсем сбрендил?

— Шишов, веди себя прилично, — поморщился Свиридов.

— А почему вообще в долларах, а не в своих драхмах? — поинтересовался я.

— Откуда мне знать? Сути дела это не меняет, не в долларах, так в драхмах выставит аналогичную сумму. Иначе угрожает заявить в полицию.

Вот же жирный сучонок! Я с ненавистью поглядел на Феодоракиса. И тот, поймав мой взгляд, как-то сразу съёжился и постарался спрятаться за руководителя нашей делегации. А когда я сделал к нему шаг, тот буквально присел, как будто собирался прямо здесь нагадить в свои шаровары.

— This window itself fell out at night. We were asleep and didn't see it happen[2].

Грек в ответ на мою фразу только захлопал глазами, а я, больше ничего не говоря, вырвал у него из рук раму и двинулся к входу в отель.

— Варченко! — услышал я встревоженно-удивлённый голос Свиридова.

— Одну минуту, Георгий Иванович, — сказал я, не оборачиваясь, и скрылся внутри здания.

На то, чтобы вставить раму на место, мне потребовалось не одна минута, а чуть больше, но окно теперь находилось там, где ему и положено было находиться. Вернувшись во двор, кивнул всё ещё пребывавшему в состоянии ступора Феодоракису:

— Go check that your window is in place[3].

Тот быстро-быстро засеменил внутрь, а Свиридов удивлённо посмотрел на меня.

— Варченко, ты откуда так хорошо знаешь английский?

Вот же блин, в запале как-то и забыл, что нужно маскироваться. А ведь Козырев меня об этом предупреждал.

— Спецшкола с английским уклоном, — сообщил я с невинным выражением лица.

В этот момент у ограды отеля остановился серый «Opel Ascona», из-за руля которого выбрался улыбающийся Афоня. Следом припарковался небольшой автобус.