— Послушайте, — начал он, с ходу беря быка за рога. — Я человек прямой. А потому спрашиваю: что бы вы сказали, если бы я предложил вам выступать на всех моих лошадях до конца сезона?

Я был очень удивлен и забормотал:

— Я, конечно, с удовольствием... Но что с Джулианом? Он не расшибся?

Мистер Текери покачал головой:

— Падать он не падал, но у него желтуха. И в сильной форме. Бедняга выбыл на несколько месяцев. У нас в этом году отличные лошади, и Джулиан не хочет, чтобы они из-за него простаивали без дела. Он и предложил вас.

— Очень любезно с его стороны, — отозвался я. — Я с удовольствием. Когда буду свободен.

— Вот и отлично. — Поколебавшись, он продолжил: — И еще один вопрос. Джулиан просил передать вам — как насчет десяти процентов от стоимости приза?

— Спасибо, — сказал я. — Десять процентов меня устраивают.

Текери улыбнулся. По его тяжелому лицу побежали морщинки, отчего он помолодел лет на десять.

— Честно говоря, это Джулиан настоял, — признался он. — Он сказал: Генри парень что надо, и я вижу, он прав. Джулиан сказал: Генри не пьет. Генри не треплет языком, делает свое дело хорошо и рассчитывает, что ему за это заплатят. Генри — профессионал в душе. Кстати, мне надо оплачивать ваши расходы?

— Нет, — сказал я. — Десяти процентов призовых сумм будет достаточно.

— Отлично. — Он протянул мне руку, и я ее пожал.

— Жаль, что Джулиан подхватил желтуху, — сказал я. Мистер Текери скривил губы:

— Джулиан сказал, что если вы выразите такое сожаление, согласившись на наше предложение, то проявите неискренность.

— Тонкая мысль, — отозвался я. — Тогда передайте ему вот что. Пусть поскорее встает с постели, садится в седло и получает рецидив.

На следующий день я вылетел в Нью-Йорк.

Вместе с Билли.

В наших отношениях был такой же мороз, какой стоял за окном авиалайнера. Ярдман, подумал я, не проявил рассудительности, отправив нас вдвоем в двухдневную командировку.

Холодный взгляд больших голубых глаз Билли портили синяки от моих ударов. Билли явно держался осторожнее, чем во время командировки во Францию. На сей раз он оставил примитивные подначки, но всякий раз, обращаясь ко мне, заканчивал фразу словами «лорд Грей», что звучало в его устах как оскорбление.

На сей раз он не бросился на меня с кулаками, но, когда я прикреплял трос, он уронил мне на руку железный брус. Я злобно посмотрел вверх, сжимая левой рукой ушибленные четыре пальца правой, и натолкнулся на его взгляд. Он смотрел на меня с вызовом и с насмешливым любопытством, интересуясь, как я на это отреагирую.

Если бы брус уронил кто-то другой, я решил бы, что это произошло случайно, но поскольку это сделал Билли, я не сомневался, что ни о какой случайности речи быть не может. Однако поездка только начиналась, да и груз был слишком ценным, чтобы рисковать им из-за личных амбиций, на что, похоже, Билли и рассчитывал.

Когда он увидел, что я не собираюсь предпринимать ответных шагов, по крайней мере сейчас, он довольно кивнул и с холодной улыбочкой стал прилаживать брус на место.

Погрузка закончилась, и самолет взлетел. На пальцах у меня чуть пониже ногтей проступили красные полосы, и боль давала о себе знать до самой Америки.