Денис вздохнул.

— Чего веселиться! Мать в больнице. Вчера были в «Эстер-Люкс», ей стало плохо, мы вышли на улицу за минуту до взрыва…

— Ты там был?! — Мамонта будто иголкой укололи.

— И я, и мать. Говорю же: вышли за минуту до взрыва.

На другом конце провода наступила длинная пауза.

— Давай-ка я к тебе сейчас подъеду. Годится?

— Годится, — обрадовался Денис. Одиночество угнетало его очень сильно.

Мамонт приехал через сорок минут. Денис успел сварить картошки, когда он позвонил в дверь. Оживленный, румяный, с плоской бутылкой джина под мышкой. Но в глазах Денис прочитал озабоченность. Впрочем, контрразведчик ее никак не демонстрировал, а наоборот — старательно скрывал.

— Давай за встречу, — он быстро наполнил рюмки, наколол на вилку маленький крепкий соленый огурец.

Денис раньше не пил джин. Он напоминал густой хвойный самогон. Денис поморщился и закусил картошкой.

— Не правильно пьем, — тоже сморщившись, сказал Мамонт. — И закусываем не правильно. Раньше за это из партии выгоняли.

— Правда? — спросил Денис.

— Анекдот такой есть. Так что там произошло, в прачечной? — будто между делом спросил Константин Иванович.

Денис пожал плечами.

— Черт его знает. Говорили, что газ взорвался.

— Вот так, да? — Мамонт налил еще по рюмке. — Разбавить нечем? Ну ладно, обойдемся… За что пьем?

— Мама всегда говорит: «за здоровье»…

Мамонт покачал головой.

— Давай лучше за удачу. На «Титанике» ведь все здоровые были. Ане повезло… Ты не помнишь, в каком барабане стирал?

Денис наморщил лоб и тут же, будто наяву, увидел залитую мыльной пеной стойку.

— Помню. В четырнадцатом.

— Тем более, — сказал Мамонт и выпил. Не закусывая.

Холмс тоже выпил, но поспешно сунул в рот огурец.

— Почему «тем более»? — хрустя огурцом, спросил он.

— Потому что взорвался как раз четырнадцатый барабан. Там почему-то оказалась самодельная бомба. Две армейских толовых шашки и реле от будильника. Очень простая конструкция, но очень эффективная.

Непережеванный огурец застрял в горле.

— Что? — тонким голосом спросил Денис. — Значит, это из-за меня? Целую прачечную, столько людей…

Внутри у него все похолодело. Охвативший Холмса ужас не шел ни в какое сравнение с испытанным в ночь перестрелки.

— Выходит, из-за тебя, — Мамонт рассматривал его в упор тяжелым взглядом. — Непонятно только, почему ты не написал рапорт. Покушение на нашего сотрудника — это чрезвычайное событие. А ведь сейчас и версии-то такой нет.

— Я же уже не ваш сотрудник, — криво улыбнулся Денис, хотя ему хотелось плакать.

— И свиньи вернулись к корытам. А в прокуратуре официально объявлено, что я стукач, даже мой псевдоним назвали.

— Не может быть! — Мамонт посерел. — А ну, давай все по порядку!

Денис принялся рассказывать. Контрразведчик слушал не перебивая. Он был бледен, желваки на скулах вздувались.

— Ну и суки! — сказал он, когда Денис закончил. — Вопервых, антикоррупционную программу никто официально не сворачивал, она просто тихо умерла. Это уже не моя линия работы, но я интересовался: все твои материалы направлялись в Москву, но никакой реакции не последовало.