В 15.00 наша дивизия наконец получила приказ начать вытягивание колонны. Дороги к тому времени были совершенно разбиты, и соблюдать установленные скорости марша никто не мог. Пыль уже не оседала. В мире ничего не осталось. Была только пыль да рев танков в непроглядной мгле.
К вечеру наш полк вышел к государственной границе, но тут вновь последовала команда вывести машины на обочины и пропустить резерв командующего фронтом.
Вынужденная остановка была использована для ужина. Вдоль всех трасс движения еще несколько недель назад во время учений войск были построены продовольственные пункты. Вот тут и начались чудеса.
Продовольственные пункты обладали чудовищной пропускной способностью, в считанные минуты обслуживая тысячи людей.
Первым сюрпризом были небывало роскошные столы, заставленные всевозможными заморскими деликатесами. Было объявлено, что впредь до завершения операции снабжение всех войск будет осуществляться только иностранными продуктами, которые поставляются по распоряжению правительства США, Франции, Канады, Австралии и других «союзников».
Уже к рассвету второго дня освобождения наша колонна наконец вышла с советских грунтовых дорог на мощеные дороги Словакии. Пыльная мгла, преследовавшая нас почти двое суток, осталась на советской стороне, но ей на смену пришли разъяренные толпы людей. В нас летели камни и тухлые яйца, гнилые помидоры и яблоки. Вслед нам летели оскорбления и проклятия, но чем гуще становилась толпа, тем обильнее была наша жратва. Психологический расчет был точен, и слова Бонапарта о том, что путь к сердцу солдата лежит через его желудок, не были забыты. Продукты были самого лучшего качества. Никогда мы не видели таких цветастых ярких этикеток с надписями на всех языках мира. В нашем рационе был лишь один советский продукт — водка.
Всем офицерам постоянно напоминали о том, что они должны поддерживать боевой дух войск на должной высоте. Но это было незачем делать, во-первых, потому, что солдаты и сержанты с трудом понимали, где они находятся и что происходит, а во-вторых, от обильной жратвы их так и распирало боевым духом.
Большинство сержантов в моей роте немного понимали по-русски, набраны они были в основном из глухих полесских деревень и электричество увидели только в армии. За них беспокоиться не приходилось. Только часов через пять-шесть движения сквозь разъяренные толпы один из них вдруг обратил внимание на то, что номера машин не совсем стандартные, и задал мне недоуменный вопрос. Я ответил ему вопросом на вопрос. Я попросил его назвать все республики, которые он знает. Сержант был одним из самых толковых и живо назвал Белоруссию, Украину, Литву, Польшу, Францию и Узбекистан. После этого я ему ответил, что номерные знаки в некоторых республиках бывают нестандартными. Этим я исчерпал весь вопрос. Остальные сержанты на номерные знаки внимания не обратили.
С солдатами оказалось еще проще. Все они были из заоблачных аулов, горных кишлаков, дальних оленеводческих стойбищ. Они не понимали не только меня, но и друг друга: все нации были перемешаны якобы для развития дружбы народов. Всех их объединяло лишь знание десяти команд: «Вставай!», «Ложись!», «Вправо!», «Влево!», «Вперед!», «Назад!», «Бегом!», «Кругом!», «Огонь!», «Ура!»