Я приоткрыл дверцу. Прислушался, прежде чем вылезать.

Жаба и усатый, может быть, и спят. Они-то, наверно, спят…

Но я слишком хорошо помню Харона.

Она, конечно, жаба – не паучиха. Сама не смогла бы так натаскать пса, а уж тем более волка… Но она взяла у той паучихи мальчишку – безропотного, послушного, как ручной мышонок. Обработанного. Пусть не сильно, но, может быть, ей именно такой и был нужен?

И если она решила, что ей нужен и песик, которой будет охранять ее днем, точь-в-точь такой же, как у подружки…

Я прислушивался, вглядывался в серебристые стволы и ветви, отыскивая и боясь наткнуться на пару желтоватых огоньков. А может быть, и не пару…

Здесь хотя бы не было той мертвой тишины, что была там. Ветерок облизывал холодом мое лицо, вспотевшие пальцы. И она жаба, не паучиха. Это многое упрощает.

Я достал из бардачка Курносого, отщелкнул барабан. В ладонь выпала обойма с пятью патронами. Эту я убрал, нащупал в бардачке промасленную тряпочку с двумя другими. В основе такие же плоские стальные «снежинки» на пять патронов, да только сами патроны чуть другие. У этих свинцовые пули подпилены крестом.

Одну гроздь в барабан, вторую в карман.

Стараясь не шуметь, я вылез. Не захлопывая дверцы и держась спиной к машине, обошел ее. Открыл багажник, все еще боком к машине, глазами к лесу. На ощупь нашел чехол для удочек и вернулся в машину.

Расстегнул брезентовый чехол и стал скручивать багор. Два метровых куска в единое древко. Внутри стальной стержень, в два пальца толщиной. Увесистое и прочное железо. Снаружи деревянная накладка. Жабу, пока она живая, лучше не трогать даже через стальной шест. Металл слишком хорошо все передает…

Я ввернул одну половинку в другую, достал рабочую часть, похожую на навершие средневековой пики. Трехгранный штык, под ним топорик. Не столько чтобы рубить, сколько не дать суке приблизиться – у этой твари, даже проткнутой, может хватить сил и решимости наползти прямо по копью, протыкая себя насквозь, пропуская древко через себя – лишь бы приблизиться и коснуться…

Она после этого даже выживет, быть может. Вытащит из себя древко и все-таки уцелеет. А вот я, если она до меня дотронется хоть разок…

Я до предела вкрутил резьбу в вершину багра, еще раз проверил соединение в середине древка. Хорошо.

Я положил багор между сиденьями. Посидел, дыша на пальцы. Холодно. Но перчатки лучше не надевать. Мне всегда кажется, что кожа вдруг возьмет да и проскользнет по дереву рукояти в самый неподходящий момент.

Затем прикрыл дверцу, опустил стекло до упора и включил мотор. Пополз вперед, прислушиваясь к тому, что снаружи.

Машину лучше бросить не здесь, а на повороте. Не нравится мне тот усатый. Кто его знает, не успеет ли она с его помощью добраться до своей «ауди» быстрее, чем я доберусь до нее? Тогда пусть сюрприз ждет их сразу за поворотом, чтобы не успели среагировать.

Я обползал поворот, но дорога впереди все не становилась прямой. Сделав округлый поворот влево, вдруг пошла раскручиваться вправо. И опять влево.

Холмы тут, что ли? И справа и слева? Эта загогулина, чтобы их объехать? Да, вон что-то в темноте громоздится. Зря я на Гоша погрешил, тут запросто все двести…