— Макс, ты не сядешь рядом с папой Штернхаймом?

Макс тоже вошёл в комнату и уселся напротив господина Белло.

— Папа Штернхайм? — удивилась фрау Лихтблау.

— Ах, он говорит так потому… потому, что Макс тоже иногда так меня называет. Это кажется ему забавным.

— Ах вот как, — пробормотала гостья и обратилась к господину Белло: — Никак не могу вспомнить, когда я вас погладила.

— После уроков. Вместе с Максом, — с готовностью ответил господин Белло. — Ты погладила Господина Белло по голове.

Фрау Лихтблау была сбита с толку.

— Кажется, вы меня с кем-то путаете.

Штернхайм поспешил вмешаться:

— Извините его, пожалуйста, за то, что он обращается к вам на «ты». Я ведь уже упомянул, что он родом из Южного Тироля, где все обращаются друг к другу на «ты». Наверху — высокие горы, внизу — узкие глубокие долины, поэтому люди там ближе друг к другу.

— Ах вот как, — в третий раз протянула фрау Лихтблау. — Понимаю.

Господин Белло, не сводивший с неё преданного взгляда, вдруг воскликнул:

— У Господина Белло есть кое-что для тебя! Очень-очень хорошее есть у меня для тебя! Сейчас принесу — только для тебя!

С этими словами он выбежал из комнаты.

Штернхайм наклонился к фрау Лихтблау, предварительно убедившись, что господина Белло действительно нет рядом, и спросил вполголоса:

— Наверное, он произвёл на вас странное впечатление?

— Да уж, иначе не скажешь, — прошептала она в ответ.

— Пожалуйста, простите его, — продолжал Штернхайм. — Его постигла ужасная судьба. Представьте себе: родители бросили ребёнка, то есть его, на произвол судьбы. И он вырос среди собак. В пещере, в горах. И в двадцатилетнем возрасте впервые увидел человека. Его там называют Каспар Хаузер из Южного Тироля. Ну разве не жуткая история?

Макс слушал отца как заворожённый. Когда он был маленьким, Штернхайм рассказывал ему, что когда человек лжёт, ангел на небе плачет. Сейчас там наверняка стоял оглушительный рёв!

— А кто такой Каспар Хаузер? — спросил он.

— Двести лет назад жил на свете мальчик, которого заперли в подземелье. Он вышел к людям только в двадцать лет, — объяснила фрау Лихтблау. А Штернхайму она шепнула: — Какая ужасная жизнь! Бедняга! Теперь я всё поняла. Откровенно говоря, сначала я подумала, что он немного… как бы это назвать…

— Нет-нет. Господин Белло совершенно нормальный! — заверил её Макс.

— Да-да, совершенно нормальный, — подтвердил Штернхайм. — Если сбросить со счетов его собачьи привычки… Но это можно исправить. Представьте, что было бы с вами, если бы вам пришлось расти в собачьем окружении!

— Страшно подумать! Я бы, наверное, не говорила, а лаяла, — пробормотала фрау Лихтблау. — С вашей стороны это добрый поступок. Вы так о нём заботитесь!

— Не бросать же родственников на произвол судьбы, — скромно заметил Штернхайм.

— У вас золотое сердце! — восхитилась фрау Лихтблау. — Да, вы по-настоящему великодушны!

Тут в гостиную вернулся господин Белло. Он прятал что- то за спиной и приближался к фрау Лихтблау, сияя от предвкушения.

— Это — для тебя, — выпалил он. Потом опустился на колени и положил в подол её платья огромную кость. — Подарок от Господина Белло!