Я остановился на какое-то мгновение, затем продолжил свой путь. В кафе я заказал гамбургер и пиво, поскольку ничего покрепче не имелось. Вот идиотка, думал я. Ей же ведено было отправляться домой и не путаться под ногами. Ну, что ей тут понадобилось?

Впрочем, вопрос был чисто риторический. Пат Белман явно потащилась за мной в Аляску, чтобы расквитаться за ее погибших друзей-приятелей. А может, ее притягивал как магнит собачий ошейник, каковой вместе с его содержимым мог принести ей пятьдесят тысяч от китайца по имени Су.

Я проснулся от того, что почувствовал на щеке что-то мокрое и холодное. Я сел, пытаясь понять, как это Хэнк пробрался в наш номер. Потом вспомнил, что я сам взял его к нам вечером. Складывалась ситуация, когда имело смысл принять все многочисленные меры предосторожности, но я ограничился лишь одной этой.

Пока я сидел и зевал в темноте, Хэнк положил передние лапы на край кровати и попытался лизнуть меня еще разок. Я вяло отпихнул его.

- Лежать! - прошептал я, глядя на вторую кровать, где мирно спала Либби. - Я все понял: тебе хочется на улицу. Немножко потерпи.

Посмотрев на часы, я обнаружил, что уже довольно поздно: а именно шесть тридцать пять. Вчера я поставил будильник на семь. Протянув к нему руку, я выключил завод - встреча у кафе должна была состояться в семь пятнадцать.

Я встал и пошел в ванную. Несмотря на угрозы лечь спать в белье, Либби его постирала и повесила сушиться на душ. Еще один привет из семейной жизни. Вступив в утреннюю схватку с нейлоном - в данном случае в виде лифчика и трусиков, - я ностальгически подумал об уютном мире супружества, из которого меня вытряхнули уже много лет назад.

Я вышел на улицу. Уже достаточно рассвело, но вчерашняя хорошая погода улетучилась бесследно. Шел дождь - мелкий, моросящий дождичек. Хэнк был в восторге. Он обожал воду во всех ее видах. Пока он весело гонял по лужам и делал необходимые собачьи дела, я застегнул молнию на куртке Гранта Нистрома и нахлобучил на брови его стетсоновскую шляпу, чтобы поменьше промокнуть. Я проверил свою машину - никто к ней не подходил. Затем я проверил другие машины - маленький грязный "мустанг" с разбитым ветровым стеклом отсутствовал.

- Прошу прощения, - услышал я мужской голос. - Это не Лабрадор? Какой красавец. А как его зовут?

Я обернулся и увидел полноватого мужчину лет тридцати с небольшим. Его городского вида шляпа и плащ, а также галоши поверх городских туфель представляли его как туриста. За ним стояла столь же полная женщина, почти целиком завернутая в полупрозрачный полиэтилен, из-под которого виднелись лишь ноги в узких зеленых брюках до икр. Ее голые лодыжки явно сильно замерзли, да и тоненькие туфли защищали не больше, чем домашние шлепанцы, каковыми, похоже, они и являлись.

- Да, это Лабрадор, - отвечал я мужчине, - а зовут его Хэнк.

- Нет, я имею в виду его полное имя. У него же хорошая родословная?

- Его официальное имя - принц Ганнибал Холгейтский.

- Спасибо, - сказал человек и обернулся к женщине. - Я же говорил тебе, что это Лабрадор, - произнес он.