- Либби, - сказал я, - боюсь, что вы отчаянная женщина. Я не люблю работать с отчаянными женщинами.

- Плохо, - спокойно отозвалась она. - Очень плохо. Потому как мы с вами повязаны одной веревочкой. Но имейте в виду: за очередной трофей вы получаете очередной гонорар. Меня. - Она снова замолчала, ожидая моей реакции, а когда таковой не последовало, сказала: - Конечно, если вы предпочитаете деньги, меня это тоже устраивает. Только назовите цену. И уничтожьте их. Всех до одного.

Хэнк так обрадовался, увидев меня, что сперва вылизал мое лицо самым тщательным образом и лишь потом бросился по своим надобностям в кусты. Хотя он и провел всю ночь взаперти, в домике было чисто. Он был и впрямь отличным псом. Он ничего не изгрыз, хотя вокруг хватало предметов, на которых он мог бы вволю поупражняться, если бы захотел.

Мне бы, конечно, следовало немножко поиграть с ним, бросить какой-нибудь предмет, чтобы он принес его обратно, но увы, дела человеческие вытеснили дела собачьи. Я посвистел ему, как только он справил свои надобности, сел в пикап и, нащупав в кармане бутылочку с витаминами, задумался.

Она была по-прежнему там, и, несмотря на все отвлекающие маневры со стороны Либби Мередит, я был готов поклясться, что ни у нее, ни у кого-то еще не было возможности добраться до товара. Я твердо знал, что ночью в номер никто не заходил. Когда я в постели не один, я сплю вовсе не так крепко, как в другие времена. Я мог бы сейчас сделать кое-что и осчастливить мистера Смита, но это не входило в мои первоочередные планы. Я решил сыграть тайного агента попозже. А пока у меня были другие проблемы.

Я выехал со стоянки и двинулся на север. Мне нужно было позвонить, но я не хотел, чтобы меня кто-то мог застать за этим занятием - мне не хотелось отвечать на вопрос, кому я звонил. Правда, я уже один раз звонил в Паско и прячем совершенно открыто, но тогда я неукоснительно исполнял дурацкие инструкции мистера Смита и не видел оснований этого не делать. Теперь же ситуация коренным образом изменилась, и я не хотел ничего предпринимать, не проконсультировавшись с Маком.

Все это время движение было слишком оживленным, чтобы я мог понять, есть за мной хвост или чет. Даже после того, как я оказался за чертой города, создавалось впечатление, будто половина населения штата. Вашингтон двинулась в Британскую Колумбию, но скорее всего большинство этих эмигрантов устремилось в Ванкувер. Когда же я свернул с приморского шоссе на дорогу, ведшую в глубь материка, к стоявшему на границе с Канадой городу Сумас, вокруг стало поспокойнее, но я все же решил подождать еще немного.

Пограничный ритуал не оказался обременительным.

Я доложил своему пограничнику насчет винтовки и дробовика, и он сказал "никаких проблем", напомнив лишь о необходимости держать их разряженными и зачехленными все то время, что я нахожусь в Канаде. Он даже не задал обычный вопрос насчет пистолетов-револьверов, и потому мне не пришлось лгать насчет пушки Нистрома, которая давила мне на бедро. Он спросил, есть ли у Хэнка прививка от бешенства, и когда я показал справку, разрешил мне продолжать путь. Вскоре я уже катил по автостраде с движением в четыре ряда на восток, примерно параллельно границе. День выдался теплый, солнечный, безветренный, а грузовик летел по ровному шоссе, словно локомотив по рельсам. Меня всегда удивляло, сколь немногие американцы ценят прелести обычного грузовичка в полтонны. На шоссе он не уступает в скорости всем прочим машинам, а там, где кончается асфальт, обладает той же проходимостью, что и джип. Прошу понять меня правильно, я имею в виду настоящие грузовички, а не эти новомодные фургончики для доставки того-сего, приобретаемые людьми, тщеславие которых не позволяет им садиться за руль честного трудяги с мотором спереди.