– Неважно, – сказал Бейбарсов с досадой, отсекая все попытки прорваться в свое внутреннее пространство. – Ну так что мой поцелуй? Уж не считаешь ли ты, что я забыл о нем?

Таня замешкалась. На языке у нее уже вертелось «нет», почти готовое сорваться, вполне такое созревшее, уверенное и крепенькое «нет», но она не успела его произнести. Бейбарсов коснулся своими губами ее губ, и ее словно потащило в водоворот. Она не понимала, летит ли она вверх или вниз, к звездам, сверлящим ее холодными глазами, или в бездну. Все продолжалось одно мгновение. Таня поняла только, что это было хотя и заманчивое, но темное, пугающее и несозидательное чувство. Чувство, которого жаждали лишь темные стороны ее души. А раз так – стоило прижечь его, пока оно не пустило корней. Нельзя идти на поводу у тьмы, даже если эта тьма есть в тебе и ты чувствуешь ее дыхание.

Ей вспомнился академик Сарданапал. Однажды он сказал, что у человека в этой жизни есть два пути, и в начале каждого из них его поджидает проводник. Они ждут и смотрят, кому ты протянешь руку. И тогда целую вечность не разомкнется это рукопожатие. Беда в том, что внешне проводники похожи и спутать их очень-очень легко.

Сильно толкнув Бейбарсова в грудь, она вырвалась.

– Это был омерзительный поцелуй! – сказала она.

Бейбарсов слегка поклонился. Теперь в его взгляде была откровенная насмешка.

– Емкая характеристика! Сдается мне, ты и твои губы разошлись во мнениях. Как бы там ни было, дискуссия закрыта. Пуппер твой. Через минуту он очнется и не будет ничего помнить. Так что сама решай, говорить ему или нет… – сказал Бейбарсов и стремительно начертил в воздухе руну.

Он перехватил трость за середину, быстро провернулся вокруг своей оси и исчез в серебристом сиянии телепортационной вспышки.

«Да что же это такое? И опять последнее слово осталось за ним!» – подумала Таня с досадой. Только разве это так важно?

Таня присела на корточки рядом с Пуппером и с усилием перевернула Гурия на спину. На лицо Пуппера капал мелкий дождь. Она протянула руку и осторожно вытерла со щеки Гурия песок.

Пуппер открыл глаза.

– Это уже Валгалла? – спросил он отрешенно.

– Валгалла?

– Ну да. Я умер и попал на небо. В обиталище душ воинов, павших в бою; в мир любви и пиров. В мир, где ты всегда со мной, – сказал Пуппер.

– Нет, это еще не Валгалла. Это всего лишь Магфорд! – грустно сказала Таня.

Пуппер скосил глаза на трибуны и вздохнул.

– Да, я это уже осозналь, – сказал он с печалью и надолго замолчал, продолжая лежать и смотреть на нее.

Дождь усиливался. Струи затекали Тане за шиворот.

– Таня, я зналь, мы никогда не будиль вместе в этот мир. Я завидую зелений и синий зависть тот, кто свяжет с тобой свой судьба! – негромко сказал Пуппер.

– Белой завистью? – поправила Таня, с любопытством наблюдая, как Гурий глотает затекающие ему в рот дождевые капли.

– Да, белый зависть.

– Почему ты так в этом уверен? Жизнь длинная, – сказала Таня, желая слегка утешить Пуппера, но отлично понимая, что он прав.

– Я быль у гадалки, которая никогда не ошибалься. Она гадаль на олений лопатка, на магический кристалл, на кофейный гущ. И все они говориль, что наши дороги разойтись. Я и сам это зналь. Я не хотеть обманываль себя. Но, возможно, в следующем мире? Кто знает?