Лесной разом прикусывает язык. Весь этот вечер он учил меня хорошим манерам, зато теперь Мария отыгралась одной фразой.

Через десять минут курица готова, разложена по тарелкам, сыры извлечены из коробок и пакетов, аккуратно порезаны и лежат на тарелке. У Лесного отобран стакан с вискарем, несмотря на протестующий взгляд, полный неимоверной муки, и в руки ему сунут бокал с красным французским вином. Даже Бублик получил свой хек, хотя после сыра он как-то не проявляет желания снова поесть. Короче говоря, ужинаем.

Сначала процесс идет молча. Я, помня о том, что у нас сегодня пафосный французский ужин, пытаюсь есть курицу ножом с вилкой, причем так, чтобы она не вылетала из тарелки и не падала мне на штаны, как это обычно бывает. Лесной сделал хитрее: он обмотал косточку ножки салфеткой и теперь аккуратно ее объедает с довольно приличной крейсерской скоростью, изящно держа ножку одной рукой, отставив мизинчик. Я смотрю на Лесного с завистью, но мне досталась не ножка, а крылышко с куском бока, так что салфеткой обмотать нечего. Hаконец, после того как курица в очередной раз чуть не вылетела из тарелки, я решаюсь: беру кухонное полотенце, обматываю им половину куска и тоже начинаю есть без вилки и ножа, не забыв отставить мизинчик. Лесной смотрит на меня, удивленно приподняв брови - мол, как ты посмел показывать такие дурные манеры за столом, но я возвращаю ему холодный и стальной взгляд, мол, если я эту пернатую не сожру сейчас без применения всяких технических средств, то мне уже будет наплевать на хорошие манеры, и я стану страшным в гневе. Лесной, вероятно, понимает, что сейчас мне делать замечания бесполезно, поэтому переводит разговор на другое.

- Мария, - интересуется Лесной. - А в чем заключается французскость приготовления этой курицы?

Мария от этого вопроса чуть не поперхнулась, но быстро находится:

- Лесной, - говорит она. - Следующим шагом ты поинтересуешься, почему никто из присутствующих не болеет какой-нибудь французской болезнью, что ли? Что за тяга ко всему французскому? Ты, в конце концов, великий русский писатель или какой-нибудь лягушатник?

- У нас сегодня французский прием, - обижается Лесной. - Я просто хотел, чтобы все было стильно. Hо если мои невинные, в сущности, просьбы вызывают такую бурную реакцию, я готов замолчать на весь вечер, - и Лесной демонстративно кладет ножку на тарелку, после чего отворачивается.

- Экслер, - говорит Мария. - Hе будем обижать Лесного. Включи на магнитофоне какую-нибудь французскую музыку, курица ею пропитается, и все традиции будут соблюдены.

- Вот это другое дело, - веселеет Лесной и снова берется за ножку.

Внезапно снизу раздается дикое завывание Бублика. Мы с Лесным синхронно роняем куски курицы в тарелку. Hо поскольку я более невезучий, моя курица ударяется о край тарелки, падает на угол стола, после чего сваливается на пол. Лесному везет больше. Его курица падает в тарелку и остается лежать там совершенно неподвижно.

- Бублик кушать хочет, - говорит Мария.

Hо ситуация, на самом деле, намного сложнее. Бублик не просто хочет кушать. Он хочет сыр. Бублик усвоил тот сыр, который я ему скормил в самом начале вечера, после чего пришел к выводу, что это мероприятие, пожалуй, можно и повторить. Поэтому он не обращает на свалившуюся прямо с неба курицу, а продолжает завывать, требуя сыра.