– Богато, – задумчиво сказал Квадрат, разглядывая неожиданно привалившее Карташу счастье. – Значит, говоришь, на воле у тебя корефанов нет…

Карташ мигом вспомнил о Кацубе, но предположение отверг как несостоятельное. Тем более, Эдик тут же возразил:

– Подкорм не с воли. Это кто-то из здешних. Во-первых, в это время никто передачи носить не станет, подождут до завтра, а во-вторых – кто ж пойло пропустит-то…

– А цирик, который принес, он что сказал? – настороженно спросил Алексей. Это-то его и беспокоило: никто, ни одна живая душа не могла ему послать такой царский подарок.

– Ничего не сказал, в том-то и дело. Карташ, мол, тут обитает? Принимай, мол, для него гостинец. И даже ничего насчет претензий не спросил.

– Это не подкорм, – заметил Дюйм, – хавки-то точной нет… Это знаете что? Это «воробушек»[16] для нашего уважаемого «вована». И зело богатый, надо сказать, «воробушек», человек знал, что бедному узнику надо для подслащивания здешней пресной житухи…

– И кто его передал? Ответом было молчание.

– Ну… Как бы то ни было… – раздумчиво сказал Карташ. В голову ему вдруг пришла шальная идея. А что, попытка не пытка… – Ладно. Плевать. Нехай это будет кошелек. И, насколько я понимаю, денежек вдруг оказалось в нем немало? Тогда, братья уголовнички, вот какое предложение у меня к вам есть – от которого, как говорится, вы не сможете отказаться…

Собственно, с этого именно момента события и помчались вперед – как поезд, отставший от расписания и теперь на всех парах нагоняющий график.

Когда человеку просто предлагают деньги в обмен на услугу, то человек может и отказаться – например, посчитав, что услуга слишком уж… как бы это сказать… вопиющая. Потому что в мыслительном процессе задействован один-единственный механизм: механизм сопоставления количества денег и уровня услуги. Совсем другая история, когда человек уже должен тебе денег. И желательно, чтобы сумма была побольше. Захарченко долги отдавать было всегда страсть как неохота (а кому охота, скажите на милость?!). Особенно же неохота, когда нечем. Короче говоря, в этом случае в умственную работу включаются уже совсем другие механизмы. Эту нехитрую истину Леонид Шилов, соратник ныне неутешного кремлевца Романа Борисовича Гаркалова, освоил давно и использовал далеко не в первый раз. Сперва сделай человека твоим должником, а потом уж начинай с ним переговоры. Тем более – переговоры на такую тему. Вопиющую, можно сказать. Хотя должник и не догадается о ее вопиюшности.

Константин Захарченко охотно согласился на встречу с москвичом – приятелем, как тот отрекомендовался, Сереги Грушина, давнего знакомца Константина. Лет пять назад режимник Грушин из «Крестов» уволился, теперь, дурила, сидит охранником при каком-то офисе в Выборге, получая, дай бог, четверть от того, что он имел на своем посту в СИЗО. Однако сам Захарченко Серегу поминал добрым словом – ведь именно хитрый режимник посвящал Костю в кое-какие тонкости тамошней жизни. И если б не Грушин, спился бы Захарченко от тоски и невеликой зарплаты. А так есть и кусочек хлеба с маслицем, и стимул не бухать по-черному, – дабы не упустить ниточки и не потерять контакты.