Серяков насупился. Ну, чем он сейчас-то недоволен?! Привратник и так применил все свое искусство дипломатии, пытаясь задобрить оппонента.

— Вы так и не поняли, Юрий Борисович… Почему-то считаете, что раз у человека в руках «калаш», то это сразу делает из него солдата? Я давно об этом думал… Мне кажется, сталкер — это вроде охотника. Которому приходится и в засаде посидеть, и вести себя тихо, и следы читать, мозги напрягая. То есть, он никогда не несется в бой с шашкой наголо! На войне нужна агрессивность, сила нужна, это совершенно другие качества, редко когда они в одной и той же личности совмещаются. Даже в первобытном племени воин и охотник не всегда одно и то же.

— Вы уверены, что в племени было столько народу, чтобы поддерживать такую специализацию? — усомнился Грицких. В истории и этнографии, или как там оно называется, он разбирался слабо. Хотя с точки зрения психологии мысль командира показалась любопытной.

— Уверен. Это ведь даже разное оружие. Никто же не ходил на охоту с мечом-двуручником. Одним словом, сталкеру нужно больше терпения и выносливости, чем силы и боевого духа.

— Игорь Яковлевич, вы уже смешали все эпохи! Но я вас понял, — было преждевременным обсуждать оружие первобытных племен, оно должно всплыть послезавтра, не раньше, и оказаться полной неожиданностью для всех. — А по нашему конкретному случаю: или ваши ребята стоят с «калашами», или землю копают. Выбирайте, что для вас удобнее, потому что предстоит вырыть траншею протяженностью в несколько километров. Посоветуйтесь с ними и решите. Я вас не тороплю.

Снег не падал, не шел — он несся навстречу со страшной скоростью из ночи, опустившей непроницаемую белую завесу уже в двух шагах. Маска обледенела, стала ломкой, как пластик, и воздух пропускала не лучше, пришлось снять, подставив лицо ветру. Следы пропали. Впереди показалась ямка, но это оказался просто причудливо наметенный маленький сугроб в форме подковы. Видимость была даже не нулевой, а уходила в минус — колючий снег не давал открыть глаза, ветер обжигал морозом. Капюшон не спасал, его сдувало, пришлось прилагать немалые усилия, чтобы держаться на ногах. Алексей повернулся спиной к ветру, чтобы хоть что-то увидеть. И ПНВ практически бесполезен при такой погоде, темнота вокруг, ничего живого, и не видно даже далеких лучей прожекторов. Где они должны быть? В этой пурге немудрено и потеряться, из всех ориентиров, положений и направлений он уверенно назвал бы сейчас лишь верх и низ. Ветер тоже ничего не подсказал, снова сдув капюшон уже в другую сторону. Срочно нужна указующая стрелка, которая покажет путь домой от поселения на юге. Но компаса в кармане не оказалось.

Нет, не потерял… Забыл на столе. Уронил, надевая куртку, положил рядом с собой, там и оставил. И теперь, похоже, обречен на смерть от переохлаждения. Заряд прибора ночного видения уже почти на нуле, хватит не больше чем на несколько сотен метров пути — пути куда?! — и можно ходить кругами, пока силы не закончатся и бессознательное тело не заметет снегом. Легкая смерть, только потерпеть немного этот пронизывающий холод, еще немного потерпеть… Все же есть Бог на свете? Будто кто-то действительно пытается остановить… Уж точно без толку взывать к нему, Алексей повернулся к ветру лицом и крикнул изо всех сил: