— Курс двадцать пять градусов северной широты, — сообщил я ему, на негнущихся ногах выбираясь из кресла.

Он кивнул и встал к штурвалу, присматриваясь к компасу. Затем он поднял глаза на группу людей, которые возились с гарделями возле грот-мачты. Наконец его взгляд остановился на мне.

— Можно вас на минутку, мистер Гансерт? — произнес он, потому что я уже шел к мачте, чтобы тоже приняться за гардели. Я остановился, а он продолжал: — Это путешествие идет на пользу моему здоровью. Но я не думаю, что то же самое можно сказать о моем бизнесе. Если только нам не удастся с вами договориться.

— Вы о чем? — спросил я.

Он откинулся на спинку сиденья, легко удерживая штурвал своими сильными пальцами.

— Должен признаться, что я был не вполне честен с вами, когда говорил, что меня не интересует Фарнелл. Интересует. И особенно сейчас, когда мне стало известно, что недавно вы получили от него некое послание. Полагаю, он сообщил вам о том, что в Норвегии было сделано важное открытие? Там обнаружили какие-то ценные минералы?

Смысла отрицать это не было.

— Послание это подразумевало, — ответил я.

— Он вам сообщил, какой именно минерал обнаружил? — спросил он.

Я кивнул.

— Да, — ответил я. — И прислал образцы.

— Полагаю, по почте? — прищурился Йоргенсен, не сводя с меня внимательного взгляда.

Я улыбнулся.

— Его метод передачи информации оказался гораздо менее традиционным, — покачал головой я. — Впрочем, я думаю, вам важно знать главное — образцы благополучно попали ко мне.

— И вы знаете места залежей этого минерала?

Я не видел оснований разубеждать его в том, что выглядело вполне логично.

— Без этой информации толку от этих образцов было бы не много, — хмыкнул я.

— Полагаю, мы могли бы прийти к некоему соглашению, — немного поколебавшись, продолжал норвежец. — Что, если мы направимся прямиком в Берген? Там я смог бы сделать вам конкретные предложения. А вы смогли бы привлечь сэра Клинтона…

Он замолчал, глядя куда-то поверх моего плеча. Я обернулся. У люка трапа, ведущего в кают-компанию, стоял Дахлер. Я не видел его с того момента, как мы вышли из Темзы, не считая одного случая, когда я столкнулся с ним в сумерках на палубе. Все это время за ним ухаживала Джилл. Солнце вышло из-за тучи, и в ярком свете солнечных лучей его изборожденное морщинами лицо показалось серым. Он был одет в свитер Дика, который был ему слишком велик, и старые серые брюки с подвернутыми штанинами. Он смотрел на Йоргенсена. Я в очередной раз ощутил вражду, вспыхивающую при встрече этих людей. Дахлер неуклюже зашагал по раскачивающейся палубе. Должно быть, он услышал слова Йоргенсена, потому что произнес:

— Так значит, уже дошло до стадии конкретных предложений?

— А вам какое дело? — резко ответил Йоргенсен.

— Никакого, — ответил калека, улыбаясь своей кривоватой улыбкой. — Просто интересно. Вы похожи на собаку, которая защищает свою кость. Вы ее закопали, но все равно боитесь, что придет другая собака и откопает. Вы расспрашивали даже мисс Сомерс.

Йоргенсен ничего не ответил. Он смотрел на собеседника со странной сосредоточенностью, и его щека нервно подергивалась.