Именно сюда Ангель и Жакмор пришли на прогулку после бессонной ночи. Свежий морской ветер раскатывал перед ними кристаллическую скатерть по всей поверхности скалы. В небе на месте солнца висел дырявый огненный квадрат.

— А сад у вас красивый, — не найдя ничего лучшего, брякнул Жакмор. — Вы давно здесь живете?

— Да, — ответил Ангель. — Два года. У меня было помутнение сознания. Я много чего напорол.

— Запас еще есть… — обнадежил Жакмор. — Можно пороть дальше. Еще не все потеряно.

— Правильно, — согласился Ангель. — Но чтобы это понять, мне потребовалось больше времени, чем вам.

Жакмор кивнул.

— Мне рассказывают все, — заявил он. — В итоге я знаю, что у кого внутри. Кстати, вы не могли бы указать мне любопытные случаи для психоанализа?

— Их здесь сколько угодно, — сказал Ангель. — Взять хотя бы сиделку. Да и другие деревенские не откажут. Это люди грубоватые, но интересной и богатой судьбы.

Жакмор радостно потер руки.

— Мне понадобится много случаев, — сказал он. — Я — ненасытный потребитель рассудков.

— Это как? — поинтересовался Ангель.

— Сейчас объясню, зачем я сюда приехал. Я искал спокойное место для одного эксперимента. Так вот: представьте себе малышку Жакмора в виде какой-нибудь пустой емкости.

— Вроде бочки? — предположил Ангель. — Вы что, пьяны?

— Да нет, я — пуст. Во мне ничего нет, кроме жестов, рефлексов, привычек. Я хочу себя наполнить. Вот почему я занимаюсь психоанализом. Но моя бочка — это бочка Данаид. Я не усваиваю. Я забираю мысли, комплексы, сомнения, у меня же ничего не остается. Я не усваиваю или усваиваю слишком хорошо… что, в общем, одно и то же. Разумеется, я удерживаю слова, формы, этикетки; мне знакомы термины-полочки, по которым расставляют страсти, эмоции, но сам я их не испытываю.

— Ну а как же эксперимент? — спросил Ангель. — Ведь вам хочется его провести?

— Конечно, — согласился Жакмор. — Еще как хочется! Какой именно? Сейчас объясню. Я хочу провести абсолютно полный психоанализ. Я — одержимый.

Ангель пожал плечами.

— Этого до сих пор никто не сделал?

— Нет, — ответил Жакмор. — Тот, кто станет пациентом на этом сеансе, должен рассказать обо всем. Обо всем. О своих самых тайных мыслях, о самых страшных секретах, о невысказанных идеях, о том, в чем он не осмеливается признаться даже самому себе; обо всем, что есть и что еще останется после, а затем и о том, что стоит за этим. Ни один психоаналитик не проводил такого эксперимента. Я хочу понять, как далеко можно зайти. Я хочу заполучить желания и стремления, я возьму их у окружающих. Полагаю, что у меня ничего не оставалось из полученного ранее, так как я не заходил достаточно далеко. Я хочу устроить что-то вроде идентификации. Знать, что страсти существуют, и не чувствовать их — это ужасно.

— Но если у вас есть такое желание, — возразил Ангель, — то будьте уверены, этого вполне достаточно, чтобы не считать себя совсем пустым.

— У меня нет никакого основания делать что-то одно вместо чего-то другого, — сказал Жакмор. — Я хочу взять у других основания, которые ими движут.

Они подходили к стене, возвышающейся с другой стороны дома, симметрично воротам, через которые Жакмор прошел в сад накануне. Высокая позолоченная ограда нарушала монотонность камня.