Ричард взглянул на часы.

– Ну хорошо, – произнес он. – Но только когда будем подходить к Кале, и не раньше. Договорились?

Клэр ответила слабым кивком. Ричард достал мобильный телефон и выбежал прежде, чем она успела накинуться на него с новыми требованиями.

Я осторожно растерла локти и запястья Клэр.

– Так больно? – тихо спросила я, почувствовав, как она вздрагивает от моих прикосновений.

– Неважно, – резко отозвалась Клэр.

Наверное, она сейчас чувствует то же самое, что и я: волнуется и жалеет, что мы решились на эту рискованную затею.

Прошло сорок пять минут. Мы с Клэр сходили в туалет и сделали все, что возможно в раскачивавшейся кабинке. Потом вернулся Ричард, и снова с едой, но у нас обеих не было аппетита. Шторм не унимался. Даже весело визжавшие дети притихли.

– Значит, отступать ты не собираешься? – резким тоном спросил Ричард.

– Нет, – с достоинством ответила Клэр. – И кажется, теперь я могу встать.

Похоже, лекарство и массаж благоприятно подействовали на ее мышцы. Очень медленно, покачиваясь, Клэр поднялась с кресла. Мы с Ричардом осторожно взяли ее под руки и плавно, не спеша повели к выходу из салона, потом стали подниматься по задней лестнице.

Там тоже стоял моряк, но мы объяснили, что нам очень нужно на верхнюю палубу. Он окинул нас внимательным взглядом и велел соблюдать правила безопасности, но сказал, что не имеет права никого останавливать – только детей.

Когда мы вышли через распашные двери наверху, нас едва не снес мгновенно налетевший порыв ветра.

Шторм бушует вовсю. Над нашими головами угрожающе чернеют тучи. В небе кричат чайки, кружащие над морем в поисках выброшенных за борт чипсов или еще какой-нибудь вкусной человеческой пищи. Вздымаются гребни волн, а за паромом тянется пенная дорога.

Потом мы обернулись, и Ричард тихонько присвистнул.

Прямо перед нами простирается побережье и скалы Кале. На вершине холма виднеется старый город. И самое главное – никакой бури! Казалось, кто-то прочертил через все небо линию между Великобританией и Францией. Облаков над Кале почти не видно, и город озаряет вечернее солнце.

– Как нарочно, – пробормотал Ричард.

Но Клэр не обратила на его слова внимания. Она шла вперед. Одна. Держалась рукой за ограждение, но в остальном шагала твердо. На палубе ни единого человека. Клэр обошла шлюпки и бакен и очутилась на носу. Я поспешила к ней.

– Ma belle France[50], – вполголоса произнесла она.

Мы с ней стояли настолько близко к ограждению, насколько позволяло благоразумие. Между тем ветер стихал. Постепенно прекратился и дождь. Видимость улучшилась.

Пристань для паромов была все ближе и ближе. На самом краю дальнего причала мы разглядели две фигуры: одна стоит, другая сгорбилась в инвалидном кресле. У меня зрение лучше, чем у Клэр, поэтому я заметила их первой.

– Смотрите, – сказала я.

Взяла ее за руку, как ребенка, и указала на наших встречающих.

Снова включилась громкая связь. Всем велели сесть в машины. Ричард придержал для нас дверь салона:

– Вам сюда. – Он указал на выстроившихся в очередь пеших пассажиров с велосипедами и рюкзаками.