– Ты успокоилась, Тина? - хрипловато спросил Филип, приподнимая ее лицо.

– Да, - тихо отозвалась Кристина, не открывая глаз.

Филип повел ее познакомиться с двумя братьями Самида и их большими семьями. Кристина заметила, что все девушки наблюдали за Филипом с ревнивой тоской. Значит, Рашид прав! Все они надеялись завоевать Филипа до того, как тот привез издалека чужеземку - им на зависть. Они должны ненавидеть Кристину, и больше всех - Нура.

К концу дня Кристина дошила юбку и, довольная, оглядела свою работу. Она скопировала покрой с юбки, одолженной Эминой, только ее была из бледно-зеленого шелка и отделана по подолу темно-зеленым кружевом. Она сможет носить эту юбку с темно-зеленой блузой Эмины, пока не сошьет себе такую же, в тон. Кристина решила, что лучше начать с простых блуз и юбок, чем с изысканных платьев. Пусть эта одежда слишком хороша для становища туземцев, Кристине все равно! Зато настроение сразу поднималось, если она чувствовала себя нарядно одетой!

Перед ужином Филип отвел Кристину купаться, привязав к ноге кинжал на случай нападения. Он тоже ступил в теплую воду, но не сделал попытки прикоснуться к девушке.

Кристина вытерлась и надела новую юбку. Но Филип только заметил:

– У тебя проворные руки. Тина. Рашид ужинал с ними и весь вечер не мог отвести глаз от Кристины. Столь пристальное внимание раздражало Филипа, поэтому Кристина, видя это, рано ушла в спальню, оставив братьев обсуждать дела. Когда Филип позже присоединился к ней, девушка притворилась, что спит, ожидая, что он попытается снова овладеть ею. Но Филип только притянул ее поближе к себе и вскоре заснул.

Дни тянулись медленно, лениво, и жизнь Кристины и Филипа вскоре приобрела заведенный, хотя и несколько монотонный порядок. Он неизменно завтракал и обедал с Кристиной, но потом оставлял ее одну. Каждый вечер, перед ужином, они шли купаться и проводили вечер вместе - Филип чистил оружие, читал или просто размышлял.

И каждую ночь Филип брал девушку, и каждую ночь она боролась, пока страсть не брала верх над сопротивлением и не уносила ее на бушующих волнах. Кристина не могла отрицать наслаждения, которое он дарил ей, но это только заставляло ее еще больше ненавидеть Филипа. Он вызывал в ней какие-то странные, неведомые, смешанные чувства. Близость Филипа заставляла ее нервничать. Она никогда не могла угадать, что он сделает в следующую минуту. Он заставлял ее терять голову и самообладание, впадать в ярость и тут же превращал гнев в страх. И она боялась его, потому что верила, что Филип не задумается пустить в ход хлыст, если она зайдет слишком далеко.

Прошла неделя с тех пор, как Филип привез Кристину в лагерь, и поскольку больше заняться было нечем, она успела докончить зеленую шелковую блузу и еще две юбки, но шитье успело ей до смерти надоесть. И она устала целый день сидеть в шатре.

Сегодня утром Филип ушел сразу же после завтрака, не сказав ей ни единого слова. Кристина знала, что он зол на нее за то, что она не призналась, почему проплакала почти всю ночь. Но как она могла объяснить, что стыд душит ее, стыд и гнев на тело, предавшее ее дух, обманувшее разум? Кристина твердо решила не поддаваться его ласкам, лежать покорно и неподвижно под разгоряченным телом Филипа, но тот терпеливо и медленно возбуждал ее, пока не лишил воли и рассудка, как делал каждую ночь. Но, не удовлетворившись тем, что сломил ее однажды, он снова утвердил свою власть над Кристиной, безжалостно и беспощадно, и она наслаждалась каждой минутой. А когда Филип, усталый и насытившийся, откатился и лег рядом, заплакала.