Завернув за угол, шатен увидел их синюю, открытую машину, ставшую им за эти дни почти родной.

— Эй, смотри! — радостно воскликнул он. — Машина! Наша, точно!

— Слава богу, — с огромным облегчением вздохнул блондин. Машина была взята на прокат на его имя, и он с ужасом представлял предстоящие выяснения отношений по этому поводу.

Они подбежали к своему маленькому уютному Фиату. Блондин заглянул внутрь.

— По крайней мере, оставила ключи, — почти с благодарностью отметил белокурый. — И то хорошо!

К ним подошел доброжелательно улыбающийся усатый грек в форме офицера полиции и вежливо произнес по-гречески:

— Здравствуйте, вы что не видели знака? — Офицер указал рукой на табличку.

— Что этот мудак хочет? — не понял блондин и глупо уставился на стража порядка.

— Этот мудак говорит, что вы поставили машину под знаком «Стоянка запрещена», — на чистом английском пояснил представитель закона и еще шире улыбнулся. — Это вам обойдется в тысячу драхм. А за «мудака» заплатите еще тысячу драхм. — Он задрал глаза к небу, делая вид, что производит в уме сложный математический расчет. — Итого: две тысячи драхм.

— Две тысячи драхм?! — в ужасе вскричал белобрысый, в то время как шатен просто тупо смотрел на полицейского, не в силах что-либо произнести.

В мозгу обоих крутилось лишь в тысячный раз: «Если когда-нибудь она попадется на пути, эта Эленика, то..».

— А за то, что вы упрямитесь, — улыбаясь заявил офицер, — отдельный штраф. Итого три тысячи драхм. — И он показал им три пальца на руке для пущей убедительности.

Пожилые обыватели зачарованно смотрели на представление, скрашивающее их повседневную скучную жизнь. В ожидании сего спектакля они весь день не покидали скамейку в опасении пропустить самое главное. Офицер это знал и в свою очередь хотел доставить радость уважаемым землякам.

— Чем больше мы будем говорить, — раздраженно пояснил шатен приятелю, — тем дороже нам это обойдется.

— Ваш друг абсолютно правильно все понял, — иезуитски-вежливо улыбаясь, согласился с ним полицейский и полез в нагрудный кармашек за квитанцией.

— Если я когда-нибудь поймаю эту сучку, — тихо проговорил блондин доставая деньги, — я из нее все ее вонючие кишки выверну.

Он обреченно отдал полицейскому требуемую сумму.

Патриция расположилась среди коричневых камней на скалистом обрывистом берегу тихой бухточки и достала из сумки магнитофон. Ветер развевал ее темные волосы, она смахнула с глаз выбившуюся прядку. С залива веяло изумительной прохладой, клонящееся к горизонту светило уже не палило безжалостно, а приветливо окрашивало пейзаж ровными, успокаивающими тонами.

Патриция проверила, что магнитофон работает и начала медленно, обдумывая, говорить в микрофон:

— Итак, кончается второй день моей одиссеи. Пока что это все беспросветно скучно. Слава богу, хоть местность живописная. А так… Попробовали меня изнасиловать двое американских туристов-горилл, у которых начисто отсутствует чувство юмора. Потом какая-то старая кошелка возмутилась, увидев мою обнаженную грудь. Господи, ну почему все так сексуально озабочены? Ну почему все сходят с ума из-за секса? Можно подумать, секс — такое большое дело! Нельзя к этому относиться естественно, что ли?