– У меня к вам появился дополнительный вопрос, Степан Степанович, – полковник старался поймать-таки взгляд собеседника, но из этого ничего не получилось. – Вернее, у меня их было несколько, и все общего характера, но пока я ехал к вам, у меня созрел, скажем так, самый основной. Мы с коллегой как-то упустили это из виду, и я подумал, почему бы не восполнить этот пробел.
– Слушаю вас, – взгляд Угланова вроде бы уткнулся в лицо Станислава, но при этом был направлен куда-то в уголок левого глаза или даже чуть ниже. – Готов оказать любое посильное содействие.
– В прошлый раз вы рассказали нам о взаимоотношениях покойного Дражайского со всеми участниками той злополучной охоты, кроме одного…
– Кого же?
– Вас, – жестко произнес Крячко и полностью сконцентрировался на реакции Угланова. – Какие взаимоотношения с Юрием Дражайским были у вас, Степан Степанович?
Рука с сигаретой дрогнула. Столбик пепла сорвался и упал на гладкую полированную поверхность. Угланов поспешно смахнул его на пол, но пальцы уже не держали сигарету так ровно и уверенно, как до прозвучавшего вопроса. Взгляд Угланова ушел еще ниже, а в уголках глаз, как показалось полковнику, даже появилась влага. Слезы?..
– Вы меня подозреваете? – Язык стремительно пробежался по нижней губе. Только сейчас Стас вдруг понял, что Угланов гораздо пьянее, чем хочет казаться. И это в половине одиннадцатого утра! – Подозреваете меня в убийстве Юрия?
– Мы обязаны подозревать всех, – почти по-уставному откликнулся Крячко. – Но вас я пока спросил только о ваших взаимоотношениях с убитым.
– Да какие у нас могли быть взаимоотношения? – Угланов пристроил сигарету во рту. – Обычные, деловые. Такие, какие и должны быть между начальником и заместителем. Нет, я не стану убеждать вас в том, что я всегда и во всем был удовлетворен работой Дражайского. Разумеется, мы ссорились, случались отдельные стычки, выяснения отношений. Но все это – часть рабочего процесса… Разве вы с вашим коллегой, полковником Гуровым, никогда не ссоритесь?
– Сейчас речь не о нас, – отрезал Станислав.
В силу своего поведения Угланов нравился Крячко все меньше и меньше. А может, это просто потому, что на данный момент у сыщика не было более подходящего подозреваемого? То есть от безысходности? Крячко не хотел в это верить.
– Мы с Юрой вместе учились, – продолжил тем временем Степан Степанович. – В университете. Вместе его окончили и вместе стали работать. Мы дружили, понимаете? Хотя, как я вам уже говорил, я никогда не принимал участия в его таежных тусовках. Он сам их так называл. У меня отсутствовала страсть к охоте. Но Юра частенько уговаривал меня хотя бы попробовать. Один раз. Наконец я сдался и поехал с ними… В тот день… О чем и сожалею…
– Ваш номер находился почти напротив номера Дражайского, – перебил Угланова полковник, слегка меняя тему разговора. – Вы смещались с той позиции, которую для вас определили? В ту или в другую сторону?
– Нет, – голос Угланова дрогнул. – Я никуда не смещался. Мы охотились без егерей, но Дибелович был за старшего, и он сказал мне… Нет! Я стоял там, где и положено. И, если уж на то пошло, – он стал переходить на крик, – я вообще не стрелял. И не собирался. Я – не охотник! Понимаете? НЕ ОХОТНИК!