В 1976 году Александр Шелепин приехал в родной Воронеж на сорокалетие школы.

«Наша группа собралась около памятника Никитину, – вспоминала его одноклассница Людмила Насонова, ставшая врачом, – он подошел к нам – буквально на пять минут. Видно, у него уже было плохое настроение, рассказывать о себе ничего не хотел. Нина сказала: „Не будем настаивать…“ Это была наша последняя встреча.»

В июле 1983 года Александра Булгакова отправили на пенсию. Вскоре ушел из комитета и Вадим Саюшев – он стал генеральным директором ВДНХ СССР. Шелепин рассчитывал, что его сделают председателем комитета и это станет шагом к возвращению к большим делам. Брежнев к тому времени уже умер, так что старое больше не имело значения. Но опала с Шелепина вовсе не была снята.

Новым председателем комитета сделали первого заместителя Капитонова в отделе организационно-партийной работы ЦК Николая Александровича Петровичева. Он был ровесником Шелепина. Перед войной его призвали в армию, он сразу оказался на политработе, всю войну провел далеко от фронта – инструктором, затем начальником Дома Красной армии в Московском и Южно-Уральском военном округах.

В 1946 году он демобилизовался, стал заместителем директора ремесленного училища по культурно-воспитательной работе в Тушине. На следующий год его взяли инструктором в Тушинский горком партии. Из горкома – в обком, из обкома в ЦК, и Капитонов сделал его своим первым замом. Но в какой-то момент Петровичев разонравился Андропову, ставшему генеральным секретарем, и получил назначение в заштатный комитет по профтехобразованию.

Для Шелепина это было крайне неудачно. Работая в отделе организационно-партийной работы, Николай Петровичев очищал кадры от шелепинских людей. В частности, убрал с партийной работы Валерия Харазова.

– Шелепин мне в карьере не помогал, и я к нему не обращался, – рассказывал мне Харазов. – Когда меня отправляли в Казахстан, он ни слова не сказал: зачем вы его посылаете? И в Литву меня Капитонов послал, он меня знал по Москве… Когда всех комсомольцев разогнали, я последний остался при должности. Потом только выяснил, что республиканский КГБ фиксировал, кто из Москвы ко мне приезжает, с кем я встречаюсь.

К шестидесятилетию Харазова наградили всего лишь орденом «Знак Почета», по рангу ему полагалась более высокая награда. Приятели звонили и выражали сочувствие:

– Ты что натворил? За что тебя наказали?

Харазова вызвали в Москву. Перед отъездом первый секретарь ЦК компартии Литвы Пятрас Пятрович Гришкявичюс сказал ему:

– Валерий Иннокентьевич, имейте в виду: я о вас никогда и никому ничего плохого не говорил.

В Москве Петровичев заявил Харазову:

– Тебе надо уходить, потому что тобой Гришкявичюс недоволен.

Харазов ответил:

– Неправда. Гришкявичюс сам мне сказал…

Тогда Петровичев высказался откровенно:

– Рви с Шелепиным! Или придется уходить с партийной работы.

– Нет, – твердо ответил Харазов. – Я связан с ним с детства, а вы хотите, чтобы я отказался от такой дружбы?

– Тогда будет хуже, – пригрозил Петровичев.

– Пусть будет хуже, но дружбу с Шелепиным я не порву…