— Так, может, тебе нужно найти кого-то, кого она выслушает?

— Верно. Я не продумал этот вопрос как следует, когда посылал Андерса в Бразилию. Он был контактным и симпатичным, а еще — он с готовностью принял мое предложение, что тоже было очень важно. Тогда я считал, что это должен быть кто-то из «Фогель» — кто-то, но только не я.

Ох, Андерс! Тебя отправили с миссией, для которой ты не годился. И теперь, после твоей смерти, это признано ошибкой.

— Значит, теперь ты будешь искать подходящую кандидатуру?

— Я уже нашел, — ответил он. — Это ты.

Марина почувствовала легкий укол в своей руке, которую он держал, словно в ее ладонь вонзилось что-то острое.

Она отдернула руку и быстро ее потерла.

— Она тебя знает, — пояснил он. — Она прислушается к твоим словам. Мне следовало попросить тебя об этом сразу. Тебя, а не Андерса. Твоя кандидатура обсуждалась, но я сказал тогда членам правления, что уже просил тебя, но ты отказалась. С моей стороны это было эгоистично. Но зато все это время мы были вместе, — он заглянул ей в глаза, но для них обоих это показалось невыносимым, и он опустил взгляд. — Мне было это важно. Я не хотел, чтобы ты уезжала. Виноват, Марина, я послал вместо тебя Андерса. Но ты справилась бы лучше, чем он.

— Но ведь он УМЕР, — возразила она.

Ей не хотелось переноситься в прошлое и делать выбор между собой и Андерсом, гадать о том, кто из них был бы менее полезным в этой жизненной ситуации.

— По-твоему, лучше бы на его месте оказалась я?

— Ты бы не умерла, — он заявил об этом без тени сомнения. — Андерс ушел из жизни по собственной беспечности. Ведь не крокодил же его сожрал! Он заболел, началась лихорадка. Если бы ты заболела, у тебя хватило бы здравого смысла сесть на самолет и вернуться домой.

Марине не понравилось, что шеф заговорил о вине Андерса. Достаточно и того, что бедняга умер вдали от дома!

— Давай-ка оставим хоть на минуту в покое нашего несчастного коллегу, — она попыталась рассуждать логически. — В твоих аргументах очевиден изъян: ты считаешь, что я знакома с доктором Свенсон. Но я не видела ее… — Марина замолчала, прикидывая, сколько же прошло времени. — Да-да, я не видела ее тринадцать лет. Я знакома с ее тогдашними идеями, касающимися репродуктивной эндокринологии и, в меньшей степени, гинекологической хирургии, но не имею представления, что она думает сейчас по этому поводу. Я никогда не общалась с ней лично, только посещала ее лекции. А уж она меня тем более не помнит, ведь я была всего лишь одной из многих ее слушателей! Не помнит ни моего имени, ни моих оценок, да и едва ли узнает меня в лицо.

Действительно, узнает ли ее доктор Свенсон? Марине вспомнилось, как лекторша обводила строгим взглядом аудиторию, лица студентов и ординаторов.

И так — год за годом, год за годом…

Их были сотни на одном курсе, а за годы — уже и тысячи.

И все же, в какой-то краткий момент, доктор Свенсон общалась лично с Мариной Сингх…

— Ты недооцениваешь себя.

Марина покачала головой.

— Ты переоцениваешь доктора Свенсон. И меня. Мы незнакомы.

Это было полуправдой.

Однобокой правдой.