Внутри «Атланта» было довольно холодно. Мы присели там, где нашлось свободное место. Техники даже не попытались предоставить нам хоть какие-то удобства. Повсюду громоздились тяжелые металлические ящики. Между нами валялись снятые запчасти, и нам пришлось садиться или ложиться прямо возле них. Было темно, но никто даже не подумал включить свет. Думаю, техники полагались на устройства ночного видения. Антон похлопал по переборке, и кто-то в кабине его понял, поскольку на потолке тускло замерцала светосфера, осветив кузов.

Заместитель присел на ящик и уставился вдаль, хотя не мог там ничего увидеть. Казалось, он затерялся в воспоминаниях. Он словно сам стал машиной и просто перешел в режим ожидания, пока мы ехали к пункту назначения. Остальные с любопытством разглядывали ящики. Всем было интересно, что в них, и я знал, что у Антона и Гесса особенно остро зудели пальцы. Тем не менее все помнили предупреждение техников, и никто не попытался вскрыть один из ящиков.

В «Атланте» я ощущал себя узником, хотя никогда не чувствовал себя так в куда более тесной кабине управления «Гибельного клинка». Я стоял, шатаясь при каждом повороте ремонтного танка, держась за трубу в стене и задаваясь вопросом, для чего она нужна. Возможно, все из-за того, что мне нечем было заняться и я не мог повлиять на происходящее. Я скажу, что хорошего в том, чтобы быть водителем «Гибельного клинка», — могучая машина, отвечающая на твои команды, дает тебе по-настоящему почувствовать свою власть.

Меня начала одолевать клаустрофобия. Я завидовал Заместителю из-за того, что он как будто не замечал окружающего. Временами мне чудилось, словно сквозь рев двигателя я слышу вдалеке грохот тяжелой артиллерии. Конечно, я просто волновался, что в нас может угодить один из снарядов или выстрел лазерной пушки. Всякий раз, когда «Атлант» пересекал препятствие или трясся на неровной земле, мои внутренности сжимались в тугой узел. С меня градом катился пот. Во рту пересохло. Я был напуган больше, чем во время боя на «Гибельном клинке».

Я тщетно пытался убедить себя, что волнуюсь зря. Возможно, это было нечто вроде отложенной реакции на события минувшего дня. Возможно, я не мог избавиться от мыслей о смерти. Мне казалось, что я погибну в этом крошечном тесном кузове, что больше никогда не увижу солнечного света, что «Атлант» станет мне могилой.

Я заметил на себе странные взгляды Антона и Ивана.

— Чего уставились? — спросил я.

— Не знаю, но оно глядит в ответ, — ответил Антон. Старая шутка из нашего детства. Он улыбнулся.

— Неважно выглядишь, — сказал Иван. — Что-то задумал?

Он говорил тихо, так, чтобы ни капрал, ни Заместитель его не услышали.

— Нет, — ответил я. — Просто думаю.

— Тогда неудивительно, что ты так позеленел, — сказал Антон. — Не хочешь перенапрягать свои крошечные мозги?

— У него они хотя бы есть, — ответил Иван. — Когда я гляжу тебе в ухо, твоя голова просматривается насквозь.

Они продолжали тихо разговаривать и подкалывать друг друга, пока «Атлант» ехал через руины города в направлении отдаленного звука битвы.