В хорошую погоду дедушка выходит на прогулку. Он нащупывает дорогу палкой. Летом чаще всего он сидит под большим вязом, который растет на полянке перед Норргорденом. Он сидит и дремлет на солнышке. И вдруг ни с того ни с сего говорит:

— О-хо-хо, хохошеньки!

Мы спрашиваем его, почему он говорит это «о-хо-хо, хохошеньки», а он отвечает, что вспоминает свою молодость. Наверно, молодым он был очень-очень давно. Надо же, какие добрые дедушки бывают на свете! Мне он очень нравится. Я хотела бы, чтобы у меня лучше был такой дедушка, чем собака.

Не успели мы закончить прополку репы, как всего через несколько дней надо было возить сено.

— Нынче я не хочу, чтобы ребята топтали сено у меня на сеновале, — сказал папа.

Он говорит это каждый год. Но никто не верит, что он решил это всерьез.

Мы целыми днями ездили на телегах с сеном и прыгали на сеновале. Лассе придумал соревнование: кто прыгнет выше всех. Нет, правильнее сказать, кто прыгнет с самой большой высоты. Мы забирались по бревнам под самую крышу сеновала и прыгали вниз на сено. Ой! Страшновато было, даже в желудке щекотало! Лассе сказал, что тот, кто выиграет соревнование, получит в награду тянучку. Он купил ее в Стурбю, когда покупал для мамы дрожжи. Мы долго прыгали, стараясь переплюнуть друг друга. Под конец Лассе забрался выше всех, под самую крышу, и прыгнул на тоненький слой сена. Он так грохнулся, что долго лежал и не мог шевельнуться. После он рассказывал, что ему казалось, будто сердце у него упало в желудок и останется там на всю жизнь. Не успел никто сделать такой же прыжок, как Лассе запихал тянучку в рот и сказал:

— Награда Ларсу[17] за славный подвиг на сеновале.

Однажды, когда Бритта, Анна и я ехали на возу с сеном вместе с работником из Норргордена, мы увидели на пригорке рядом с покосом земляничную полянку. Никогда еще не видела я так много земляники на одном месте. Мы решили ни за что не говорить мальчишкам про эту полянку. Мы набрали земляники и нанизали ягоды на соломинки. Получилось тринадцать соломинок. Вечером мы съели ягоды со сливками и сахарным песком. Лассе, Буссе и Улле мы тоже дали по две штуки. А когда они спросили, где мы собирали землянику, мы сказали:

— Не скажем ни за что на свете! Это секрет.

Потом мы несколько дней ходили собирать землянику и искали новые места, на сеновале нам играть вовсе не хотелось. А мальчишки все время торчали на сеновале. И как это им только не надоело!

Один раз мы набрали так много земляники, что сказали мальчишкам:

— Теперь у нас есть целых семь земляничных полянок. Только мы вам их не покажем, это секрет.

А Улле ответил:

— Ха-ха! Подумаешь, секрет! Да у нас есть секрет почище вашего!

— А какой у вас секрет? — спросила Бритта.

— Не говори, Лассе! — крикнул Улле.

Но Лассе ответил:

— Скажу! Пусть девчонки узнают, что наш секрет в сто раз важнее, чем их!

— Ну и что же это за секрет? — спросили мы.

— Мы сделали — в сене девять пещер, если хотите знать! — заявил Лассе.

— А мы их сейчас найдем! — сказали мы и побежали на сеновал искать пещеры.

Мы искали целый день и еще один день, но никаких пещер не нашли. Мальчишки напустили на себя важный вид, а Лассе сказал: