— Плюнь! Плюнь! — закричали Свен и Анна. Но тянучка застряла крепко-накрепко.

Тут бродяга в один прыжок оказался рядом с Ингой Стиной. Теперь это был уже не пьяница, еле стоящий на ногах. Он засунул в горло Инге Стине два пальца и вытащил тянучку.

Инга Стина взвыла и плюнула на клеенку. Потом она улыбнулась и спросила:

— А вы умеете еще что-нибудь, господин бродяга? Представьте еще пьяницу, это было так смешно.

— Я умею петь песни, — ответил бродяга. И он спел очень печальную песню про красивую девочку, которую разорвал лев.

— Мы тоже умеем петь песни, — сказала Анна, и дети спели бродяге песню:

Бродяга сказал, что ни за что не поступит так, как пророк Иов.

— А еще вы умеете что-нибудь, господин бродяга? — снова спросила Инга Стина. Она хотела спать и начала капризничать.

— Я умею говорить по-арабски, — ответил бродяга.

— Надо же! — воскликнули дети.

— Петчингера, петчинчера бюш, — сказал бродяга.

— А что это значит? — спросил Свен.

— Это значит: я хочу спать.

— И я тоже, — сказала Инга Стина.

Тогда Анна вспомнила, что они еще не ужинали. Она пошла в кладовку и принесла рождественскую колбасу, студень, солонину, рагу, каравай хлеба, сладкие хлебцы, хлеб из просеянной муки, масло и молоко.

Они убрали со стола глянцевую бумагу и ножницы и поставили еду.

— Хлеб наш насущный даждь нам днесь, аминь, — сказала Инга Стина, и они приступили к еде.

Бродяга тоже ел. Долгое время он молчал, все ел и ел. Он ел и колбасу, и студень, и солонину, и рагу, и хлеб и запивал еду молоком. А после он съел еще колбасы, студня, солонины и рагу и выпил еще молока. Просто удивительно, сколько он мог съесть. Под конец он рыгнул и сказал:

— Иногда я ушами.

— Вот это да! — воскликнули дети.

Он взял кусок колбасы и запихал его в свое большое ухо.

Дети сидели, ожидая увидеть, как он начнет жевать ушами, но он этого делать не стал. Однако колбаса вдруг куда-то подевалась.

Это был в самом деле удивительный бродяга. Но потом он вдруг замолчал и долго-долго сидел, не проронив ни слова.

— А еще вы что-нибудь умеете? — снова спросила Инга Стина.

— Нет, больше я ничего не умею, — ответил бродяга совсем другим, усталым голосом.

Он поднялся и пошел к двери.

— Мне пора идти, — сказал он.

— А куда? — спросил Свен. — Куда вы пойдете, господин бродяга?

— Прочь, — ответил бродяга.

Но у двери он обернулся и сказал:

— Я еще приду к вам. Приду, когда на неделе будет два четверга. И принесу с собой своих ученых блох, которые умеют прыгать по-сорочьи.

— Вот это да! — сказала Инга Стина.

— Интересно было бы поглядеть на этих блох, — сказал Свен.

Дети вышли на крыльцо проводить его. На дворе стемнело. Простертые к небу яблоневые ветки казались такими черными и печальными. Проселочная дорога тянулась темной бесконечной лентой далеко-далеко и пропадала где-то вдали, где ничего нельзя было разглядеть.

— Спокойной ночи, господин бродяга, — сказал Свен и низко поклонился.

— Спокойной ночи, господин бродяга, — сказали Анна и Инга Стина.