Судорожный вздох вырвался из двух десятков ртов. Я подняла глаза: над нашими головами плясала белая марионетка. В течение одного удара сердца во дворе стояла полная тишина — и люди, и животные молча глазели на куклу, которая трепыхалась в воздухе, будто чудной голубь. Точно ребенок, ищущий материнского тепла, лоскутный человечек вернулся к своей создательнице.

— Отец, смотри! — послышался звонкий голос Тираса. Он тоже был зачарован порхающей игрушкой. — Магия!

— Принц кукол полетел за нами, мамочка, — растерянно зашептала Ларк, пытаясь схватить фигурку, которую оживила единственным словом. Лети. Так безобидно. Так невинно. Так смертоносно.

Я поймала куклу и сунула ее за спину, где теперь спряталась и Ларк. Я чувствовала, как она отчаянно цепляется за мою юбку, но предпочла не привлекать к дочери излишнего внимания.

— Магия! — прошипели солдаты короля, и хрупкое равновесие момента было нарушено.

Лошади заржали, клинки со звоном покинули ножны. Принц в ужасе пытался успокоить своего скакуна, который еще секунду назад был совершенно невозмутим.

— Ведьма, — выдохнул король. — Ведьма! — заорал он уже в полный голос, вскидывая меч к облакам и словно призывая на свою защиту силы совсем другого рода. Его глаза сверкали, жеребец беспокойно поводил мордой и всхрапывал.

— Покайся, леди Мешара, — прорычал Золтев. — Преклони колени и покайся. Тогда я подарю тебе быструю смерть.

— Если убьешь меня, потеряешь душу, а твоего сына отнимут небеса. — Я метнула взгляд в принца, который испуганно встретился со мной глазами.

— На колени! — снова заорал Золтев, воздух почти звенел от его праведного гнева.

— Ты чудовище, и Джеру еще увидит твое истинное лицо. Я не опущусь на колени перед мясником и не буду каяться перед тем, кто возомнил себя Богом.

Ларк всхлипнула и прижалась губами к куколке.

— Ител, — услышала я ее шепот, и дергающаяся у меня в руке марионетка затихла — в ту же секунду, когда король занес меч для решающего удара.

Кто-то закричал. Крик длился и длился, будто король рассек пополам самое небо и теперь из него лился чистый ужас. Я рухнула на землю, по-прежнему прикрывая свою маленькую девочку и сжимая в кулаке обездвиженную куклу.

Боли не было. Только тяжесть. Тяжесть и непомерная скорбь. Моя дочь останется одна со своим огромным даром. Я больше не смогу ее защищать. Ларк с рыданиями цеплялась за меня, не замечая, что уже вся в крови. Я из последних сил притянула ее к себе, прижалась губами к ее уху и призвала на помощь слова, которые обладали властью над любым живым существом.

— Скрой свои слова, родная, будь отныне как немая. Не карай и не спасай, часа правды ожидай. Дар твой будет запечатан, за семью замками спрятан. Не ищи к нему ключи — выживай, учись, молчи.

Кто-то кричал, умоляя о милосердии. Я затуманенным сознанием поняла, что это Буджуни, который бросился ко мне и теперь пытался прикрыть от второго удара. Но он уже и не потребовался бы.

Корвин опустился передо мной на колени, причитая от ужаса. Я поймала взгляд его потрясенных серых глаз. Нужно придать ему сил… наделить верой — хотя бы для его собственного выживания. Я как могла сосредоточилась на следующих словах. Моя сила иссякала, как и кровь, медленно заливающая булыжники двора.