Да что говорить, понятно же, что не в инвалидности дело.

Но, в пару мгновений прокрутив все эти мысли в голове, Ян сделал глубокий вдох, задержал дыхание и медленно-продленно выдохнул, отделываясь от ощущения буравящих его спину взглядов охранников, освобождая мозг от нахлынувшей агрессии и уравновешивая сознание, еще на полпути к дому. Напомнив себе, что когда человека захлестывают эмоции, он не способен и не может слышать никаких разумных доводов и нормально рассуждать, единственное, что он слышит, – только себя и свои обиды.

А ему сейчас, как никогда, нужны были трезвая голова, спокойный разум и логика, чтобы принять правильное, верное решение.

Понятное дело, что человеческая психика базируется в основном на инстинктах, один из которых диктует отторжение любого человеческого увечья как напоминания о конечности твоей жизни, ее полной непредсказуемости и возможности в любой момент заболеть и пострадать. От того и смеются безжалостно над упавшими, радуясь, что это не они упали, и унижают и презирают калек, утверждая таким образом свое везение и удачливость в жизни, высокомерно поглядывая на проколовшихся неудачников. Особенно если помнить, что на заре человечества любые калеки и неудачники списывались природой в утиль как неспособные к выживанию. Все, как водится и запрограммированно в нас от начала времен, держится и формируется на инстинктах и борьбе за выживание.

Но то на заре человечества, не обремененного развитым разумом. А сейчас-то вроде все умные и расчетливые, особенно такие индивиды, как господин Кирт, вполне способный управлять своими инстинктами. Оттого и поражает, почему он столь сильно прокололся, так легко и неосмотрительно списывая Яна со всех счетов. Не удосужившись подумать и принять в расчет тот простой факт, что такие люди, как Стаховский, не слетают в смертельном «пике» со своих должностей в одночасье, теряя в полете многолетние наработки и связи. Что Стаховский все так же остается тактиком и стратегом, с холодным блеском разума истинного мыслителя, и еще может весьма качественно обидеть не самых последних личностей в этой стране, имея для этого достаточно возможностей.

Подвели господина Кирта непомерно раздутая самооценка и агрессивный апломб, притупившие, видимо, интуицию матерого бизнесмена, обманувшегося очевидной, как тому казалось, беззащитностью инвалида. Опасная иллюзия.

Вернувшись на свой участок, Ян навестил Михаила в его коттедже, поинтересовавшись, не найдется ли у того каких садово-хозяйственных дел на воздухе, которые можно совместить с наблюдением за двумя машинами, припаркованными у дома дружественных Стаховскому соседей? И сообщить об убытии их из поселка.

Да как не быть, усмехнулся Михаил, хозяйских дел никогда не переделать, например вот расчистить дорожки и смазать петли калитки или…

– Верю, – остановил перечисление дел насущных Ян и конкретизировал свою просьбу: – По мне, так хоть песни пой, гуляй и веселись, главное, сообщи, когда эта компания отбудет.

– Понял, – пряча улыбку, кивнул солидно Михаил. – Сообщу.

Вот и лады. А Ян тем временем посмотрит, что у него интересного есть на господина Кирта.