– Ты так считаешь?
– Я это доказал. Эта вселенная обладает регрессионной полнотой. Я не смог понять ее целиком. И никто не сможет. Поэтому я ухожу.
– Уходишь?
– Я создам собственную вселенную. Мое место с моими правилами. Это будет моя пенсия.
– Звучит одиноко.
Отец покачал головой:
– У меня есть друзья.
– Друзья?
– Пока ты спала, я воскресил Нобунунгу. И Митрагани.
Кэролин вспомнила, как Майкл говорил о своем учителе: «Ты ведь понимаешь, что Нобунунга – не просто тигр?» Вспомнила, как Нобунунга вошел в reissak, вспомнила его непоколебимую веру в Отца. Он сказал, Отец защитит его. И оказался прав.
– Где они? – Ей стало не по себе.
– Ждут меня. – Отец показал на нефритовую лестницу. – Хочешь их повидать?
Кэролин подумала о Митрагани, которая протягивала к ней окровавленную маленькую ручку и спрашивала: «Moru panh ka seiter?» Почему ты это делаешь? И покачала головой:
– Наверное, это плохая идея.
Отец кивнул:
– Понимаю.
На мгновение она представила их троих вместе, Отца, Нобунунгу и Митрагани, отдыхающими, может, играющими в волейбол. Это шло вразрез с ее представлениями об Отцовском характере. Однако Кэролин начинала понимать, что, вероятно, в действительности Отцовский характер был совсем не таким, как ее заставили поверить.
– Можно задать тебе вопрос?
– Конечно.
– Ты помнишь… День Быка? Дэвида?
– Разумеется.
– Почему ты улыбался?
Отец долго смотрел на нее.
– Давай пройдемся, Кэролин.
Он поднялся, с прежней гибкостью, и зашагал между шкафами.
Кэролин поспешила догнать его.
– Куда мы идем?
– Недалеко.
Он вывел ее из рубинового каталога – каталога Дэвида, размышлений о жестокости и смерти – и углубился в фиолетовый. Фиолетовый каталог был небольшим, частью мира Питера. Кэролин даже не знала, из какого камня выполнен здесь пол. Аметист? Гранат? Танзанит? Она не помнила, чтобы когда-либо приходила сюда.
Отец остановился у высокого пыльного шкафа, заполненного книгами вроде «Larousse Gastronomique», «Искусство кулинарии дома» и «Радость готовки». Какого черта мы здесь делаем?
Отец выбрал папку с тремя кольцами. Дешевая и хлипкая, она пряталась за книгой о корнуэльских пирожках. Слова на обложке гласили: «Ангелы Чарли». Ниже располагалась картинка с тремя красивыми женщинами.
Отец вручил папку Кэролин. Что-то привлекло ее внимание. Нечто шевельнулось в глубоких тенях Библиотеки, раздался тихий звук.
– Что это?
– Это, – ответил Отец, – черный фолиант.
Кэролин подняла глаза.
– Серьезно?
Предполагалось, что в черном фолианте содержатся инструкции по изменению прошлого. Он обладал почти безграничной мощью. Кэролин потратила годы на его поиски. И в конце концов пришла к выводу, что черного фолианта не существует.
Отец кивнул:
– Боюсь, он попал не на ту полку. Я не хотел, чтобы ты наткнулась на него, пока не будешь готова.
Кэролин открыла папку. Страницы были сделаны из древнего пергамента, а почерк принадлежал не Отцу. Она моргнула. У нее на глазах слова изменились. Затем снова. Когда они изменились в третий раз, она поняла, что меняются не слова, а язык, на котором они написаны. Каждые несколько секунд чернильные завитки изменяли свою форму. Арабский, суахили, поэзия бурь.