Как оказалось — они находились на борту межгалактического корабля-матки, служащего для поимки 'скота', так называли эти существа тех, кого ловили на провинциальных планетах, не входящих в Союз Планет. Корабль назывался 'Мезгрин' Это была собственность человека с зелёной кожей, звали его Наалок. Слава не вполне понял — почему земляне не знали о том, что их время от времени навещают подобные корабли, почему похищения были тайными, но решил узнать это в дальнейшем, если жив будет. А вот с этим была проблема. Жить ему оставалось до тех пор, пока корабль не пришвартуется к базе на планете Алусия. Суть была в чём — он раб. Как и остальные пятьсот землян. Их предназначение — умереть на потеху инопланетной толпе, продержавшись как можно дольше. И само главное — вначале будет большая резня — женщин разделят на команды, мужчин разделят на команды и пустят друг на друга — мужчин, на мужчин женщин — на женщин. Те, кто выживет, будут обучаться в школе гладиаторов и в конце концов всё равно умрут, но немного попозже. Вариантов никаких.
Вячеслав не хотел и не умел убивать, но и не хотел быть убитым. Альтернативы он не видел — хочешь жить — убивай. Их подлечили, насколько можно (вот куда девалось его плохое зрение!), мкары дали им первоначальные знания — общегалактический язык, на котором говорили все цивилизованные существа, кое-какие сведения о том, как жить в этом мире…и всё. Больше никакой информации. Зачем информация скоту, который через несколько дней, а то и часов, умрёт, оставив после себя лишь лужу крови и испражнений. Скот, он и есть скот.
Под конец Наалок сообщил, что сейчас они будут дожидаться своей очереди на арену, и могут пока что подкрепить свои силы концентратом из автоматов выдачи еды и питья.
Слава сразу почувствовал, что ужасно хочет есть, но не рванулся к к стене, откуда вылетали брикеты, если приложить к ней руку в определённом месте, а остался стоять, наблюдая, как народ давится за питательными брикетами. Опять у него возникла ассоциация о том, как фашисты кидали объедки в толпу голодным до безумия красноармейцев, и те дрались за обглодок хлеба. 'Фашисты неискоренимы — что земные, что инопланетные' — думалось ему — 'но будь он проклят, если доставит им больше удовольствия, чем это необходимо для его выживания'.
Через двадцать минут толпа рассосалась и засела чавкать, хрустя жёстким брикетом и шумно всасывая розовую жидкость из пластиковых прозрачных контейнеров — жидкость была хорошим утоляющим жажду средством. А одновременно — лёгким наркотиком, чем-то сродни экстази. Только не такое сильное по действию — оно снимало усталость и поднимало настроение. И сексуальное возбуждение. Это он тоже откуда-то знал. Видимо во мкаре содержались какие-то зачаточные сведения на этот счёт.
На вкус брикет напоминал что-то вроде орехового масла, или же уплотнённых грецких орехов, а жидкость — залия — была похожа на обычный морс, с кисловатым и вяжущим привкусом. Слава равнодушно съел брикет, лишь бы забить желудок и поддержать силы. Потом он сел к стене, закрыв глаза и прислушиваясь к своим ощущениям — стало полегче, и на душе посветлее. Он понимал, что это действует залия, но всё равно было гораздо легче, даже понимая, что это наведенная эйфория. Расслабился, и приготовился ждать — то ли смерти, то ли того, что его ожидает кроме смерти.