Линли понял, что Изабелла не остановится. Она получит свое тем или иным способом.

– Изабелла, я просто не знаю… Спасибо тебе большое. Хотел бы сказать, что ты об этом не пожалеешь, но это будет, видит бог, неправдой.

Ардери очень долго рассматривала его лицо. На какую-то минуту Томас опять увидел ту женщину, чьим телом долго наслаждался в постели. А потом эта женщина исчезла, и, как он понял, уже навсегда. Ее следующие слова, произнесенные спокойным голосом, подтвердили его догадку:

– Теперь я командир, Томми. Или мадам. Или суперинтендант. Но никак не Изабелла. Думаю, что нам обоим это понятно.

Барбара не ответила ни на один звонок Линли. Что бы ни ожидало ее в будущем, она не хотела этого знать. Поэтому, вернувшись, сержант забралась в свое бунгало и вывалила содержимое дорожной сумки на пол. Посмотрев на кучу грязных вещей, решила, что ей срочно надо в прачечную. Туда она и отправилась. Расположилась в этом помещении с температурой, как в сауне, и со стойким запахом стирального порошка, стирала, сушила и гладила. А когда дольше тянуть время было невозможно, вернулась домой.

Одиночество постепенно проникало ей в душу. Барбара всегда была одинока, но боролась с этим с помощью своей работы и обязательных посещений матери в ее клинике, где та постепенно угасала, а также с помощью неожиданных, но всегда приятных контактов с соседями. Хейверс не хотела сейчас думать об этих соседях, но, когда она прошла мимо их квартиры с закрытыми и плотно зашторенными окнами, ни о чем другом думать она уже не могла.

Прощание в аэропорту Пизы не было тяжелым. Тяжелые прощания больше годятся для фильмов. Все прошло в спешке, в которой Ажар приобрел билеты, как выяснилось, до Цюриха. Оттуда он начнет попытки вылететь вместе с Хадией в Пакистан. Рейс должен был скоро отправиться, и Барбара боялась, что в нынешнее время всеобщей истерии по поводу международного терроризма ему, как темнокожему мусульманину, покупающему билет только в один конец, его просто не продадут. Однако присутствие его очаровательной дочери, сгорающей от нетерпения провести каникулы в Швейцарии вместе с папой, исключило какие-либо вопросы. Их с Хадией документы были в порядке, а это, по-видимому, было единственным требованием авиакомпании. Барбара в это время купила себе обратный билет в Лондон. Очень быстро – слишком быстро, по мнению Барбары, – они оказались за линией паспортного контроля, готовые к отлету.

– Ну, вот, пожалуй, и все, – сказала Барбара, обняла Хадию одной рукой, прижала к себе и произнесла самым беззаботным тоном, на который была способна: – Детка, привези мне кило швейцарского шоколада. А что еще там есть из сувениров? Наверное, швейцарские складные ножи?

– Часы, – воскликнула Хадия. – Часы тебе тоже привезти?

– Но только самые дорогие.

Потом Хейверс посмотрела на Ажара. Говорить было нечего, особенно в присутствии маленькой девочки. Поэтому она сказала ему с улыбкой, больше похожей на гримасу ужаса:

– Вот это было приключение, а?

– Благодарю вас, Барбара, – ответил Таймулла. – За прошлое и за будущее.