Безгрешной ли приближалась она, которая ценой обмана хотела получить свободу? Она замерла на минуту, глядя на надпись: внезапный страх сдавил сердце. Но ее устремления были сильнее, и она пошла дальше, прошла через двери и продолжила свое восшествие в церковных потемках. Лестница превратилась в туннель, в конце которого до самой середины святилища стояли зажженные свечи. Там, вверху, все светилось, словно яркая заря на фоне ночного неба. Монотонное зловещее пение заполнило этот каменный ковчег…

Когда наконец Катрин преодолела темноту, ей показалось, что она покинула земной мир, настолько необычной была обстановка. На каменном алтаре, сооруженном между двух колонн из порфира, в окружении множества свечей и красных лампадок стояла Черная Дева и смотрела на нее своими эмалевыми глазами…

На хорах никого не было, но изображения византийских святых на стенах казались воскресшими в дрожащем пламени свечей. Мистический страх охватил Катрин, этот трепет перед Небом и адом, живущий в сердцах мужчин и женщин испокон веков. Медленно она опустилась на колени, ошеломленная видом необычной статуи.

Небольшая, прямо стоящая в золотом конусе своего платья, расшитого драгоценными камнями, Черная Дева напоминала страшного идола варваров.

Говорили, что крестоносцы некогда принесли ее из Святой земли и что она стара, как мир… Ее черное застывшее лицо блестело под золотой короной. На плече сидела голубка. Не спеша Катрин сняла с шеи своей мешочек, вытащила из него бриллиант и в ладонях протянула его святой.

Бриллиант заиграл кровавыми бликами. Никогда еще он не блестел так зловеще, как в этом святилище Бога. Словно черное солнце смерти заиграло лучами в руках Катрин.

— Всемогущая Дева, возьми этот камень горя и крови, возьми его к себе, чтобы демон, живущий в нем, никогда больше не покидал его, чтобы несчастья наконец отступили от нас… чтобы в Монсальви пришла радость, чтобы я нашла своего супруга.

Она положила камень к ногам статуи, затем упала на колени, избавившись от своего страха и совершенно изумленная новыми ощущениями.

— Верни мне его, — умоляла она с болью в голосе. — Верни мне его. Благочестивая Дева… Даже если еще долго придется страдать… Сделай так, чтобы в конце пути я нашла его! Позволь мне увидеться с ним хоть один раз, чтобы я могла сказать ему, что я люблю его, что никогда не переставала принадлежать только ему и никому другому… никогда никто не сможет занять его место. Сжалься.. сжалься же! Позволь мне найти его, а потом поступишь со мной как хочешь.

Она закрыла лицо ладонями, сразу ставшими мокрыми, и так продолжала молиться за своего ребенка, Сару, плача и подсознательно ожидая ответа на свою горячую мольбу.

И внезапно она услышала:

— Женщина, доверьтесь! Если ваша вера так велика, вам внемлют.

Она подняла голову и увидела доброе лицо монаха в белой длинной сутане, который стоял перед ней, склонив седую голову. Покоем веяло от этой белой фигуры, которую покорная Катрин встретила на коленях, сложив руки, как перед святым явлением.

Монах протянул бледную руку к камню, сверкавшему у золотого платья Девы, но не дотронулся до него.