Все это продолжалось три долгих недели; наконец я пришла к матери и заявила:

— Все. У меня не пришли месячные. Полагаю, это верный признак?

Радость, вспыхнувшая у нее на лице, была мне достаточно красноречивым ответом.

— Ах, моя дорогая!

— Он должен немедленно на мне жениться. Я не желаю, чтобы меня потом прилюдно позорили.

— У него и не будет никаких причин для отсрочки. Ведь они именно этого и добивались. Счастье, что ты так легко беременеешь. Впрочем, я и сама такая же, и моя мать тоже. В нашем роду Господь всех женщин благословил многочисленным потомством.

— Да, я знаю, — сказала я, но в голосе моем не слышалось ни капли радости. — Только я себя благословленной не чувствую. Наверное, все было бы иначе, если б это дитя было зачато в любви. Или хотя бы в браке.

Но мать сделала вид, что не замечает ни моего унылого тона, ни моего напряженного бледного лица. Она привлекла меня к себе и прижала свои теплые ладони к моему животу, который, естественно, был таким же плоским и подтянутым, как всегда.

— Нет, дорогая, это благословение Господне, — заверила она меня. — Каждое зачатое дитя — это благословение. А у тебя, возможно, родится мальчик, принц. И не будет иметь никакого значения, что он был зачат по принуждению; значение будет иметь только то, что этот мальчик вырастет высоким сильным мужчиной, нашим принцем, нашей розой Йорка, и в свое время займет английский трон!

Ощущая ее ласковые прикосновения, я стояла спокойно, точно покорная хозяину кобыла-производительница, и понимала: она права.

— Ты скажешь ему, или мне самой это сделать?

Мать немного подумала:

— Нет, лучше, если ты сама ему скажешь. Ему это будет приятно. Это будет первая хорошая новость, полученная им от тебя. — Она улыбнулась. — Первая, но, надеюсь, далеко не последняя.

Но я так и не смогла улыбнуться ей в ответ и лишь сухо откликнулась:

— Да, полагаю, ты совершенно права.

В тот вечер Генрих пришел ко мне рано; я подала ему вино, но, когда он собрался тащить меня в постель, подняла руку запрещающим жестом и тихо сказала:

— У меня не пришли месячные. Думаю, что я беременна.

На его лице явственно вспыхнула радость. Он даже покраснел, а потом схватил меня за руки и привлек к себе, словно ему хотелось нежно меня обнять.

— О, как я рад! Я просто счастлив! Спасибо! Это чудесная новость! У меня сразу камень с души упал. Благослови тебя Господь, Элизабет! Благослови Господь тебя и дитя, которое ты носишь! Это поистине великая новость, самая лучшая из всех! — От избытка чувств он даже пробежался по комнате, потом снова повернулся ко мне. — Нет, это просто замечательная новость! И ты так прекрасна! И так плодовита!

Я кивнула, чувствуя, что лицо у меня застыло как каменное, но он ничего не замечал.

— А ты не знаешь, кто это будет? Мальчик?

— Слишком рано что-либо знать, — пожала плечами я. — Вообще-то месячные вполне могли не прийти и по иной причине — от горя, например, или от потрясения.

— Ну, я надеюсь, ты не испытала ни горя, ни потрясения, — весело сказал он, словно не желая и думать о том, что сердце мое разбито, что мой любимый погиб, а я была изнасилована. — И, по-моему, у тебя там все-таки мальчик! Принц Тюдор! — Он жестом собственника погладил меня по животу, словно мы давно уже были женаты. — Это для меня самое главное. Кстати, ты уже сказала своей матери?