Не хватало только Ани, но все почему-то верили, что она скоро будет дома.

Полина перед сном полюбовалась в зеркало на свои отросшие волосы, затем заплела их в косу, выключила свет и легла в кровать. И уже в полудреме услышала тихий щелчок, почувствовала родной запах и мужское тело, прижавшееся к ней.

– Какое полезное колечко, – сказала она со смешком, чуть сдвигаясь назад. – И почему ты не дал мне его в Обители?

– Оно работает, только когда рядом есть крупный телепорт, – тихо объяснил Демьян, грея ее затылок своим дыханием. Рука его медленно ласкала ее живот поверх сорочки – вверх-вниз, вверх-вниз. Замерла, чуть коснувшись груди, и снова вниз.

Дыхание его утяжелялось, он прижался к шее губами, лизнул, еще раз и еще, прикусил кожу – Пол замерла – и тут же отпустил.

– Полгода, – напомнила она.

– Я поговорю с Василиной, – пообещал Демьян. – На ее празднике.

– Ты уже обещал…

Рука переместилась на бедро, и сорочка поползла вверх. Полли пошевелилась, чуть приподнялась, помогая, и пальцы снова скользнули на живот, теперь уже под ночной рубашкой. Вверх-вниз, вверх-вниз.

Демьян заурчал у ее уха, и она изогнулась, закрыла глаза, улыбаясь.

– А о каких боях ты говорил? – вспомнила вдруг. Заговорила, только чтобы отвлечься.

Пальцы подбирались к груди, и он все время одергивал себя, только дышал тяжело в затылок.

– Это традиция, заноза моя, – голос был низкий, приглушенный. – Если Бермонт берет в жены кого-то не из берманских родов, подданные имеют право оспорить его право на трон.

Рука все-таки коснулась соска кончиками пальцев – и так и застыла там. Кожу кололо, и ей хотелось, чтобы он продолжил.

– Прямо во время пира, перед брачной ночью, и происходят бои, Полюш, – Демьян снова заурчал, стянул зубами ткань с плеча, коснулся его языком. – Боги, какая ты вкусная.

– И что дальше? – Полина не шевелилась, только чтобы не провоцировать. Ей очень хотелось пошевелиться, но она не шевелилась.

– И если я проиграю, то ты станешь женой другого. И именно он взойдет с тобой на брачное ложе…

– Что?!! – она задохнулась, развернулась резко, с яростью. Попыталась встать – обида бушевала внутри, сметая все, и хотелось крушить и кричать. Но Демьян дернул ее за руку, обнял, зафиксировал, навалился сверху, тяжелый, мощный, не давая брыкаться и вырываться, – однако она все равно пыталась, ругаясь громким свистящим шепотом, что пусть проваливает, что он ей не нужен, что она ни за что за него не выйдет теперь, и пусть живет со своими традициями, и как он может так поступать!

– Полюш, – сказал Бермонт тихо, – ты не веришь в меня?

И поцеловал. Она затихла, зло поблескивая глазами и сжав зубы.

– А если ты не выиграешь?

Хотелось плакать.

– Никогда не сомневайся во мне, Пол, – прорычал он, нависая над ней и вглядываясь в нее. – Поняла? Это нужно, чтобы кланы признали тебя.

– Я тебя не люблю больше, – прошептала она обиженно и отвернулась.

– Полли…

– Чего?

– Посмотри на меня.

– Нет, – она зажмурила глаза.

– Обиженный медвежонок.

– Не подлизывайся.

– Полюш…

– Уходи…

– Я тебя люблю… слышишь?.. И никому не отдам.

Молчание.