– Ты там кое-что не домыла, – игриво приподнял Никита бровь, выжимая из губки мне в ладошки пену.

– А может, ты сам? – попыталась я увильнуть, состроив самую невинную моську на свете.

– Не халтурь, не халтурь, – прижал он меня к стене, а его ладонь скользнула по внутренней стороне моего бедра.

Гулко выдохнув, я смотрела на мужчину большими глазами. Ужин? Да я напрочь забыла о том, что до ужаса хочу есть. Все мои мысли занимали ощущения. Его пальцы осторожно, мягко намыливали нежные складки, задевали чувствительную горошину клитора, порхали рядом с входом. Чуть сжимал, давал почувствовать силу, заводя меня с пол-оборота.

Едва его палец проник в меня, я не смогла сдержать приглушенного стона. Он двигался медленно, постепенно расширяя лоно. Завораживал взглядом, удерживал меня на грани, не давая полностью уйти в ощущения. К первому пальцу вскоре добавился второй, но я уже цеплялась пальцами за его плечи. Сжимала, дышала загнанно, будто дикий зверь, убегающий от охотника, да только этот охотник не давал мне и миллиметра свободы. Он управлял мной, моим телом, моими действиями и моим разумом.

Поцелуй – сумасшедший, дикий, страстный. Наверное, я бы и не смогла назвать это поцелуем. Губы встречались хаотично. Мы обменивались дыханием, сгорая в объятиях друг друга, но я никак не ожидала от Никиты подставы.

Взяв мою руку, он выдавил мне в ладонь гель и буквально заставил обхватить его член. Не я двигала своей рукой. Никита помогал мне привыкнуть к новым необычным ощущениям, управляя моей кистью. Все-таки видеть и трогать – это две разные вещи. Такой испуганной я себя еще ни разу не чувствовала.

– Вот видишь. Совсем не страшно, – прошептал он мне на ухо, оставляя горящие поцелуи на шее. – Как насчет продолжения?

Продолжение не разочаровало, но было по-настоящему трудно выползти из ванной сначала в спальню, а потом и в гостиную. Дурачились, обтираясь полотенцами, целовались на каждом шагу. Кое-как добрались до нашего ужина, который за это время уже остыл, но вкуса своего не потерял. Я с удовольствием уплетала сырный крем-суп с сухариками, а Никита расправлялся с пастой, которую щедро приправили морепродуктами. Была не уверена, можно ли ему ее есть после отравления, но лопал он ее с завидным энтузиазмом.

Страх… Он был. Несмотря на то, что я пыталась вести себя нормально, будто ничего сегодня и не произошло, авария то и дело вставала у меня перед глазами. Никогда не задумывалась над тем, боюсь ли смерти, но сегодня поняла, что этот страх во мне есть. Говорят, что перед глазами в подобных ситуациях проносится вся жизнь. Так и было, но я не думала в этот момент о матери, учебе или знакомых. Как-то так произошло, что самые яркие моменты у меня были связаны с Никитой, а точнее Охотником.

Вся моя жизнь… Какой она была до встречи с ним? Кроме историй с корпоративов, мне и рассказать больше нечего. Я мало где бывала, никогда не имела друзей, которые бы таскали меня по клубам или кинотеатрам. Всех своих знакомых – новых и старых – я бы могла назвать мимо проходящими. Ничего яркого они в мою жизнь не привнесли, но это и не их вина. С кем-то мы просто не сходились характерами, с другими откровенно враждовали, а третьим просто надоедали мои отговорки.