Кровь бросилась в лицо Солонику. Покинув свое укрытие, он мгновенно спустился в гостиную и без церемоний оторвал двойника от девушки.

Та испуганно взглянула сперва на него, а затем на его зеркальное отображение, с которым только что целовалась. И страшно побледнела.

— Саша, у тебя что, брат-близнец? — с трудом произнесла Наташа.

— Это мой двойник, — объяснил Македонский, испепеляя того взглядом.

— А зачем это тебе? — испуганным шепотом спросила девушка.

— Кино про меня будут снимать, — ответил Солоник. — Он мелкий актеришка, я его на пробы взял.

Схватил Горчакова за локоть и потащил наверх.

— Ты что себе позволяешь, а? — возмутился оскорбленный в лучших чувствах Македонский.

— Ты мне сам только что сказал, что мы с ней давно знакомы, и попросил, чтобы я был раскованней, — спокойно напомнил тот.

И выразительно посмотрел на хозяина.

«А может быть, это не я твой двойник, а ты — мой?!..» — явственно читалось в его взгляде, и Саша впервые подумал, что раньше он явно недооценивал этого человека…

Конечно, тогда, в первый день нового, 1997 года Саша должен был признать, что сам был неправ, и прежде всего перед Наташей. Он, естественно, извинился, и извинения были приняты. Но неприятный осадок после случившегося остался у него надолго.

Солоник думал о происшедшем едва ли не неделю. Проводив Наташу Крылову в аэропорт, он сообщил ей, что в конце января, возможно, прибудет в Москву.

— Вот и хорошо, — обрадовалась та. — У меня двадцать пятого как раз выступление, показ итальянской обуви на выставке «Консумэкспо». Ты как прилетишь, сразу же мне звони.

Из аэропорта Эллиникон Македонский отправился домой. Ему не терпелось серьезно поговорить с Горчаковым, но при Наташе делать это было как-то не с руки. Настроение у Солоника было мрачным, но он был исполнен решимости. Взгляд стал тяжелым, губы плотно сжатыми, движения необычно резкими.

Валера, наоборот, выглядел спокойным. Поздоровался как ни в чем не бывало и уселся в кресло, выжидательно поглядывая на хозяина. Саша сразу перешел к делу.

— Тебе не кажется, что ты много себе позволяешь? — спросил он резко.

— В каком смысле? — И, не дождавшись ответа, сам задал вопрос: — Ты все о той девчонке?

— Нет, о тебе, — процедил Солоник.

— А в чем дело?

— Сам знаешь, в чем.

— Прости, если я в чем-то неправ… — пошел тот на попятную. — Только в чем именно, не понимаю. Может быть, объяснишь?

Македонский и сам не мог сказать, в чем же неправ Горчаков. Его попросили спуститься вниз и изобразить его, Сашу, что он и выполнил. Предупредили, чтобы он вел себя естественно и раскованно, и он это честно исполнил.

Теперь взгляд Валеры стал каким-то иным, нежели раньше, надменным, что ли? Но в то же время он выглядел спокойным и уверенным в себе. Так выглядит человек, который давно уже принял серьезное решение и теперь лишь ожидает благоприятного случая для осуществления своих планов.

Что же ставить ему в вину? Солоник мигом перевел разговор на другую тему, но, уходя, вновь пристально посмотрел в глаза двойнику. Теперь, как показалось хозяину, они вновь стали пустыми и глуповатыми, как и при первой их встрече.