Они были правы. Дополнительную головную боль этот товарищ создавать умеет. Нет, в Лозовку, в Лозовку – и поскорее. Слава богу, до майских осталось всего ничего, каких-то несколько дней. Да, и надо будет написать заявление в счет отпуска, на те рабочие дни, что между праздниками выпадают.

Или вообще уволиться? Нет, серьезно? По тому ритму жизни что сейчас пошел, вряд ли мне грозит стать диванным жителем. Опять же – ладно, этот полудурок-кровосос. Не факт, что он меня искать станет, к тому же жить ему осталось хрен да маленько. А вот гад, что сейчас в Чехии отирается – это да, он реально опасен. Работа в этом случае становится тем местом, где меня проще всего прищучить. Даже выслеживать не нужно. Просто приходи с девяти утра до шести вечера и бери меня голыми руками. Опять же – это лишний аргумент в грядущем споре. Ясно ведь, что те, с кем я работаю, мне не чужие люди. Может, они мне и не слишком близки, но тем не менее могут выступить одним из рычагов давления. Шантаж всегда был действенным способом убеждения кого-то в чем-то. К тому же этот товарищ, если верить рассказам, крайне злокозненный, убивать просто ради убийства ему неинтересно.

Не скажу, что мне будет очень жалко Косачова или Чиненкову. Но там есть те, к кому я на самом деле неплохо отношусь. Да и в целом, мои проблемы – это только мои проблемы. Не стоит в них вмешивать посторонних.

И самое главное – работа перестала для меня быть тем местом, которое жизненно необходимо для того, чтобы ощущать себя полноценно. Скажем, осенью, когда я еще думал, что все обстоит так же, как раньше, без нее мне бы не сдюжить. Психологически. Мне был необходим некий якорь, который позволял понимать, на каком свете я живу.

Но сейчас подобное уже без надобности. Все более-менее встало на свои места, я осознал, что к чему. Нравится мне моя новая жизнь, нет – какая разница? Обратно то, что случилось, уже не отыграешь.

И, выходит, Олег прав. Каждый из тех, кто пришел в мир Ночи навсегда, должен умереть для старой жизни. Не получится иначе.

Размышляя на эти темы, я покрутился во дворе зернохранилища, еще раз восхитился видом коричнево-ржавой башни, которая, на мой взгляд, давным-давно должна была рухнуть, но вместо этого, похоже, еще всех нас переживет, состроил рожу дедку-сторожу, который с подозрением таращился на меня из своего домика, и наконец обнаружил своих спутников.

Они, как два грача, выхаживали по полю, с трудом выдирая из размокшей от весенней воды почвы свои сапоги, на каждый из которых налипло килограмма по три земли.

Причем эти двое не просто ходили-бродили. Они работали. И, скажу честно, я не меньше получаса с интересом за ними наблюдал. Потому что на людей, которые с удовольствием занимаются любимым делом, всегда приятно посмотреть.

Они то и дело зачерпывали то оттуда, то отсюда пригоршни земли, нюхали ее и даже пробовали на вкус. То тут, то там они добавляли в почву какие-то смеси из многочисленных небольших мешочков, которые висели у них на поясах, а после помечали это место заранее припасенными разноцветными колышками. Пару раз крепко спорили, размахивая руками, но после все же находили общий язык. А под конец они и вовсе сотворили на одном клочке земли такое, что мне оставалось только рот открыть. Я увидел, как в золотистом сиянии, которое исходило от рук Славы Два, соткалась иллюзия с раскачивающимися на ветру длиннющими колосьями то ли пшеницы, то ли ржи. Это было красиво.