- Не морите себя работой, - советовал ему Паша Ненашев.

Несколько слов о нем: он как раз построил себе и Марине дом в деревне, и они переселились туда жить. Марина хотела ребенка, но Паша говорил, что, хотя времена заметно улучшились, заводить его все же рано, поскольку "в этой стране нельзя ни в чем быть уверенным". Еще Паша обрезал свой хвостик, и теперь прическа у него была, как у пажа, зато отрастил усики и бородку. Должность "исполнительного директора" требовала от него примерно того же, чего пост министра иностранных дел, да он и был им - для Корпорации. Так вот:

- Не морите себя, - говорил Паша. - Понимаю, что все это вам в удовольствие, однако...

- Да какое теперь удовольствие, - махал рукой Веселуха.

За окном текла волнистая Нева, прозрачные струи убегали в море.

- Какое удовольствие, Паша, - безрадостно говорил Веселуха.

- Вы же спасли Россию, - возразил Паша, - вы - любимец народа. Хотя Джек Мортара до сих пор так и не понял, чем Российская держава отличается от Корпорации...

- Тем, что она не продается и не покупается, - хмуро ответил Веселуха.

- Нам, в сущности, все равно, что будут думать о нас, - сказал Паша Ненашев тихо, занимаясь своими делами, - что подумают, то и будет. Слава это не "когда тебя знают", это "когда тебя не знают", или, вернее, знают, но не тебя, а то, что о тебе думают.

Жизнь вокруг Веселухи замирала, живое было уже трудно отличить от неживого - солнце одинаково грело всех. Наталья Борисовна Денежкина жаловалась:

- Не пойму, что такое? Зрение портится, что ли? Все на одно лицо для меня стали. Раньше я людей как-то различала: теперь все одинаково милы, как цветы, но ведь одинаково, люди, такого же не было раньше?

Да, днем жутковато порой становилось, если присмотреться: солнце неизменное, все глуше росли высокие травы, все тише и выше становилось небо, и все меньше было признаков жизни во всей округе... Ночью было живее: ночью летали ночные бабочки, и ночные птицы глотали их; Нева плескалась о камни, и если не смотреть на неподвижную луну, которая проступала на вечернем небе масляным пятном, можно было подумать, что все как раньше. На кустах розовели цветы, темная зелень колыхалась, какие-то неясные звуки доносились из болот. Однажды в такую ночь Веселухе пришло в голову, что делу могут помочь сны.

- Алиса, - сказал он, возясь в темноте и устанавливая прибор у изголовья, - давай я запишу твой сон, а потом посмотрю его на видике.

- А почему ты говоришь шепотом? - спросила Алиса - впрочем, тоже очень тихо. - И зачем тебе это нужно?

- Я хочу видеть твои сны вместе с тобой, - сказал Веселуха.

- Не надо, Ян, у меня нехорошие предчувствия. Я боюсь.

Алиса лежала, из-за жары накрытая только легкой простынкой, лежала, изогнувшись, обхватив подушку. Черные волосы пеленой покрывали ее загорелую спину. Мрак, шепот, в углу букет цветов.

- Да ну, - махнул рукой Веселуха, ложась рядом. - Это на тебя погода так действует. Понимаешь, я чувствую, что это поможет понять...

- Может быть, и поможет, - сказала Алиса тоскливо, - да я-то как?