– Это она, – громко произнесла Лиша, шагнув за метки тишины.

Дарси резко остановилась. Элона вздрогнула и очнулась:

– А? Чего?..

Лиша прищурилась в меченых очках, изучая ауры собравшихся женщин:

– Для всех, кто находится вне этой комнаты: я только что родила здоровую девочку.

– Да, госпожа, – сказала Уонда. – Но вы же сами говорили, что дите нуждается в охране денно и нощно. Рано или поздно кто-нибудь взглянет, когда будем менять пеленки. – Ее аура окрасилась тревогой. – Кстати, о них…

Лиша рассмеялась:

– По приказу графини ты освобождаешься от смены пеленок, Уонда Лесоруб. Подтирать задницы – впустую расходовать твои таланты.

Уонда выдохнула:

– Хвала Создателю!

– Я буду лично читать ауры всей прислуги и стражи, вхожей к моей дочери. – Лиша взглянула на Тарису. – Любому, кому нельзя доверять, придется искать другое место.

В ауре служанки вспыхнул страх, и Лиша вздохнула. Она знала, что полностью правду не утаишь, но легче от этого не становилось.

– Мы также поставим в известность Вику и Джизелл, – сказала Лиша. – Мы обязаны следить за ее развитием на случай, если у нее вдруг ухудшится здоровье.

– Конечно, – кивнула Дарси.

– Если скажете Джизелл – считайте, что доложили и маменьке, – предупредила Уонда.

Джизелл стала королевской травницей герцога Петера и напрямую подчинялась герцогине Арейн.

Лиша пересеклась взглядами с Тарисой:

– Думаю, она все равно узнает. Пусть уж лучше от меня.

– Это и к ней относится? – Дарси ткнула пальцем в сторону Аманвах.

– Относится. – (Аура Аманвах осталась спокойной и ровной. Это был законный вопрос.) – Я не стану лгать матери и утаивать от нее правду, но интересы у нас одни. Дамаджах будет положенным образом печься о ребенке, и важно не позволить моему брату предъявить на него права или убить.

Элона открыла рот, но Лиша пресекла спор:

– Я доверяю ей. – Она оглянулась на Аманвах. – Вы с Сиквах останетесь с нами, здесь?

Аманвах мотнула головой:

– Благодарю, госпожа, но в особняке моего достопочтенного мужа построили достаточно комнат, чтобы мы въехали. После столь долгого заточения мне хочется жить под своей крышей, среди своих людей…

– Разумеется. – Лиша положила руку на живот Аманвах. Та потрясенно умолкла. – Но будь добра понять, что и мы теперь твои соотечественники. Кровь повязала нас трижды.

– Да, трижды, – согласилась Аманвах, накрыв руку Лиши своей – движением интимным и еще недавно невозможным.

Странно, как общее горе порой совершает то, чего не удается добиться в добрые времена.

– Что это значит? – спросила Дарси, когда Аманвах удалилась.

– Аманвах и Сиквах носят детей Рожера, – ответила Лиша. – И если кто-нибудь не пойдет им навстречу, когда им чего-то захочется, то пусть подыщет себе, Недра, достойное оправдание.

Брови Дарси изогнулись, но она кивнула:

– Да, госпожа.

– Теперь, если присутствующие меня извинят, я уложу дитя в колыбель и наконец заберусь в эту ванну, – сказала Лиша.

Дарси с Уондой пошли к двери, но Элона задержалась, и в ее ауре обозначилось нежелание расставаться с младенцем.

– Ночь, мама, – заметила Лиша, – ты за час вложила в это чадо больше, чем в меня за всю жизнь.