Тут было тесно, никаких окон, красный фонарь беспокойным подрагиванием освещал кошмарную комнату. В углу было сделано подобие рабочего стола, на нем лежало несколько листков бумаги. На полу были разбросаны пустые баллоны из-под освежителей воздуха для туалетов. Напротив входа располагалась грязная ванна, наполненная мутноватой жидкостью, в которой были видны три фрагмента человеческого тела.

Плотно прижимая платок к лицу, Тэйер подошел к страшной ванне. Аннабель увидела, как он закрыл глаза, оказавшись прямо над ней. Она шагнула следом за ним и сразу же задохнулась от тошноты.

Деформированное ударами и пребыванием в воде лицо плавало почти у поверхности, рот был растянут в последней безумной мольбе. Череп без волос чернел сквозь слой грязной воды. Казалось, что-то держит его с другой стороны, что он — пленник жидкости, умоляющий, чтобы его освободили; рядом, будто стараясь выбраться на поверхность, плавала отрезанная ладонь.

Аннабель увидела второе лицо и согнулась пополам.

Она извергала все, что было у нее внутри, на загаженный каменный пол, ее рвало снова и снова, посреди пропитанного кошмаром воздуха комнаты.

Когда Аннабель наконец удалось остановиться, над ней стоял Тэйер — рот открыт, взгляд устремлен на плечо детектива; глаза говорили: пора вставать, иначе в одиночку я могу не вынести этого. Молодая женщина повернулась, приготовившись к худшему.

В течение нескольких минут она не могла говорить.

К стене, в которой находилась потайная дверь, были пришпилены дюжины фотографий разного формата. На каждой запечатлены женщина, мужчина или ребенок. Все возрасты и расы были представлены тут, в этой мозаике страданий. Все люди выглядели измученными.

Наполовину раздетые, на некоторых — следы насилия, и все они умоляющим взглядом смотрят в объектив. У одних ладони сжаты, другие держатся прямо, отрешенно, но у всех в глазах один и тот же блеск. Они молят, чтобы происходящее прекратилось. Так или иначе.

Прошла вечность, прежде чем голос Аннабель с трудом вернулся обратно в горло, и она сама не узнала его:

— Джек…

Он наклонил голову и кончиком пальца провел по лицам на фотографиях.

— Сколько их? Восемьдесят? Сто? Господи, что же это?

Его голос дрожал, коп-философ утратил обычную рассудительность.

— И все это сделал Спенсер Линч? — недоверчиво спросила Аннабель.

— Не знаю. Смотри, фотографии делались с разных ракурсов, на них — разный фон, и…

Белый ослепительный луч света упал на них.

— Думаю, здесь пригодится фонарь, — произнес Брайан Раглин, делая шаг в помещение, которое раньше было ванной комнатой.

Он протянул было свой фонарь Аннабель и Джеку, а другой рукой зажал нос:

— Что за вонь!

— Стоп! — закричала Аннабель. — Вернитесь. Посветите здесь. Она указала на стену над столом: — Там что-то есть, я видела.

Раглин выполнил просьбу, направив веер белого света в нужное место.

Сначала они ничего не заметили, поскольку надпись была красной. Того же цвета лампа, служившая основным источником освещения, скрадывала очертания букв.

Чернила уже высохли, но однажды они были свежими и растеклись по стене, когда на ней появилась надпись — большие буквы, несколько слов: