– Всё не так, – вздохнул я. – Метрах в трёхстах от нас пулемётная позиция, ствол направлен в нашу сторону, справа и слева от этой позиции ещё пулемётные точки на дистанции четырёхсот-пятисот метров. Обложили, твари. Сунемся – сразу положат. Там дальше, видимо, наши пытались прорваться нахрапом: если принюхаться, можно почувствовать вонь разложения. Немцы трупы не убрали, они им, должно быть, не мешают.

– Хм, это ты мне намекаешь, что атаковать смысла нет? Тут я согласен. Есть идеи, как пройти цепь заслонов?

– Думаю пока. Запасной план: дойти до болота, оно большое, границы его километрах в трёх. Вряд ли немцы его контролируют, а тропка там есть. Сложная, но есть. Это запасной план, не хочу лезть в болото, но как иначе тут пройти, пока не знаю. Разве что ночи дождаться, взять пулемётчиков в ножи и уйти дальше. Тут свои плюсы и минусы. Чтобы пройти заслон, нужно ждать ночи, а болотом, хоть и сложно, днём пройти можно.

– Безопаснее болотом?

– Да.

– Терять людей я не хочу. Идём болотом. Бойцы уже отдохнули, выходим немедленно. Веди.

– Хорошо.

Это болото оказалось даже тяжелее, чем я думал. Мы полдня убили на его прохождение. Отдыхали на двух поросших камышом островках, на одном из которых даже произошла интересная встреча. Выйдя на другой берег, передохнули четыре часа и углубились в лес. До противоположной опушки не дошли, встали на отдых, немцев тут не было.

А на островке мы обнаружили нашего лётчика, которого сбили девять дней назад. Он на островок на парашюте спустился, сунулся в разные стороны – топь, вот и остался там. Исхудал: ел корни камыша, ловил рыбу, даже лягушек, готовил их (зажигалка у него была) и ел. Так и выживал, пока мы не появились. Он капитаном оказался, командиром истребительной эскадрильи. Находился в разведывательном вылете, когда его зажали «мессера» и сбили. Он не смог сдержать слёз, когда мы встретились, отчаялся уже, а тут мы. После он сильно удивился, когда мы ему тропку показали: он тут всё истыкал лесиной, но не нащупал тропу, везде топь. Да и не тропка это была, а, скорее, корни, по ним мы и шли. Накормили мы его и с собой забрали.

Разбудили меня вместе с поваром. Котёл и ведро у нас с собой были, я повару припасы выдал и, пока тот готовил, пробежался вокруг. Неподалёку нашёл схрон польских бандитов. Когда мы дошли до него, ещё не стемнело, было пять часов дня. Я объяснил, чей это схрон: мол, польский бандит координаты выдал. Мы забрали все припасы, патроны, кто-то одеяло прихватил, скатав, чтобы спать на нём, и затем двинули дальше, пока к вечеру не вышли на опушку леса. На поле стояла битая советская техника: грузовики, несколько горелых Т-26. Работали немецкие трофейщики и несколько групп наших военнопленных, которых немцы использовали на подобных работах по расчистке.

Наш небольшой отряд остановился в лесу, метрах в двухстах от опушки. Повар готовил сухпаи: костёр разжигать ему запретили. Пообедаем, и с темнотой можно будет покинуть лес. А мы с Бабиным, оставив остальных в лесу, лежали на опушке и изучали происходящее на поле.