-- Скажите, а откуда у вас такая детальная информация: где, что, когда, сколько?
Баратынский пожал плечами:
-- Это что, самый важный вопрос? Юлий Леонидович помнишь, каким отделом заведует? Спецтехники. Плюс Паша. Плюс связи в регионах на уровне начальников отделов в любой правоохранной службе. Зря ты так, одним словом...
-- А я вам зачем в этой связке? Команды, как понимаю, у вас подготовленные... И откуда уверенность, что я в это полезу?
-- А на хер ты нам не нужен...
Достал я, видно, Ремеслука Зикой... раз он опять материться начал. Ладно, я пропустил мимо ушей...
-- Шамиль... -- в упор посмотрел на меня Баратынский, -- если даже не говорить высоких слов о том, что ты можешь помочь России, то -- Шамиль. Он руководит всей операцией. Называется она, кстати, "Гнев пророка".
... Шамиль... Это он в десятку угодил. Человек, заказавший захват и убийство Кирилла. Тогда руки у меня до него не дотянулись, только до конкретных исполнителей.
-- Ты можешь помочь нам хотя бы с Шамилем, остальное -- наши проблемы, -- повторил Юрий Викторович.
-- Эге, два ума хорошо, а два с половиной -- лучше, -- неожиданно согласился с Баратынским Ремеслук.
По тону его было ясно, что он все-таки затаил обиду на мои рассуждения.
ГЛАВА 10
... Прямой репортаж из Баббельсбергского замка. Сегодня здесь собралась вся верхушка Третьего Рейха, чтобы торжественно отметить день рождения доктора Йозефа Геббельса. Поздравить именинника прибыл сам Адольф Гитлер. Фюрер подарил юбиляру именной парабеллум и крынку сметаны, которую собственноручно сбил для своего любимого соратника.
Я сижу в окопе, мы отбили третью за сутки атаку фрицев. У нас не осталось гранат и почти нет патронов для старых винтовок Мосина. Нет и связи с командным пунктом. Зато исправно вещает телевизор, стоящий в блиндаже рядом с разбитой радиостанцией.
-- А теперь: специальное интервью доктора Геббельса, которое он любезно согласился дать программе новостей телевидения Московии, -- сияет с экрана корреспондентка Ирина Вовсюк.
На Вовсюк -- небрежно накинутый мундир оберст-лейтенанта нацистских люфтваффе. Камера дает наплыв на Геббельса. Доктор улыбается и нюхает крынку со сметаной:
-- Сопротивление русских собак будет сломлено в ближайшие двое суток!
Я размахиваюсь и... бью в лицо, скалящееся на нас из телевизора.
... Афганистан. Панджшерское ущелье. Я охраняю своего мушавера, а два бэтээра и семь спецназовцев -- корреспондента Центрального телевидения Михаила Кокунева с его съемочной группой.
В пятнадцати минутах от нас идет бой. Кокунев в каске, бронике и с автоматом в левой руке красуется на фоне скал. Правой рукой с зажатым в ней микрофоном он дергает куда-то в сторону взрывов. Хрипатый спецкор страдает одышкой:
-- Сейчас... вы слышите... как правительственные... войска... ДРА... совместно с подразделениями ХАД... ликвидируют очередное... гнездо... бандитов.
Я-то знаю, как все происходит на самом деле. Какие там войска, какой ХАД! Для того, чтобы московский гость мог снять свой смелый репортаж, наши ребята удерживают абсолютно ненужную в стратегическом отношении точку. Так распорядилось родное командование.