Пален что-то негромко сказал государю. Петя не разобрал что. «Обострение чувств» на себя, что ли, навесить? Или ну его? В принципе о чем они могут говорить, и так понятно. А неприятные ощущения от режущих слух звуков и слепящих глаза бликов света потом сразу не исчезнут. Не говоря уже про запахи, которые снизу и так нос забивают от смешения различных духов и притираний.

В отличие от графа, великий князь заговорил не то чтобы громко, но поставленным голосом. Так, чтобы все собравшиеся его слышали:

– Молодцы. Хвалю. Вы, граф, и вы, князь, вместе со своими людьми достойно защитили интересы нашего великого княжества в Тмутаракани. Ну, давайте, хвастайтесь.

Граф Пален приосанился и одновременно поклонился. Как это ему такое сотворить удалось? Петя невольно восхитился.

– Государь! Позвольте представить вам всех важнейших участников томской блокады. – Теперь голос тмутараканского генерал-губернатора тоже был слышен во всех уголках зала.

Петя про себя удивился: супруга – тоже участник блокады? Или она государю уже давно представлена?

Оказалось, великому князю она хорошо известна, но к томским событиям имеет непосредственное отношение. Супруга поддерживала графа, очень ценные советы давала и замечательного сына воспитала. В общем, целый панегирик Елизавете Константиновне выдал. Зачем? В кавалерственные дамы ее метит? Или так принято? Непонятно.

Следующим свою порцию комплиментов получил адмирал Хилков. Длинную, минут на пять. Кажется, все ему припомнил: и блестяще организованную систему защиты порта Тмутаракани, и военный флот в идеальном состоянии, и необычайный ум, и непрерывную готовность к защите интересов Отечества, где бы эти интересы ни возникли…

В зале стали возникать шепотки, но государь слушал спокойно, иногда даже головой кивал. Хотя выражение лица держал, как обычно, нейтральное.

Потом очередь дошла и до Виктора. Тут неожиданно Николай Петрович соловьем заливаться не стал. Сказал скупо, скромно, с достоинством:

– Горжусь, что сумел вырастить достойного сына. Его дела при блокаде Том говорят сами за себя.

Далее, скороговоркой, об остальных. Представил, но очень кратко:

– Вот, вместе с сыном отличились…

Про Петю вообще ни слова не сказал. Неожиданно. И обидно.

Зато потом (музыка опять сменилась и стала громче):

– А также достойные османские маги, небезызвестные Фиртина-бей и Хавадан-бей, которые при возвращении нашего флота от Том в Тмутаракань согласились у нас погостить.

Гости, видимо, были в курсе событий, так как кое-где раздались сдержанные смешки. И некоторое оживление, так как разглядеть получше знатных османов пожелали многие. Вот и началось шевеление с перестроениями. Но без толкотни и скандалов вроде обошлось. Чай, не с улицы люди понабрались.

Петя нервно сжал в кулаке шаманский амулет и тоже подался вперед. Как-то государь очень уж спокоен. Хотя в свите у него, наверное, все маги. И неслабые. Щит наверняка уже поставили, если с самого начала его не держат. Жаль, сам Петя чужие щиты не видит, только аурные на основе жизни. Тихо спросил оказавшегося рядом Шипова: