Джеймс стоял посреди помещения под слабо светившей, мигающей потолочной лампой, глядя пустыми глазами. Рябой держал его за плечо. Многие пациенты из соседних корпусов мучились от боли из-за своих ран и пребывания в вертикальном положении — они пытались найти место, где их бы не пихали, или сесть на корточки.

Персоналу пришлось повозиться: успокоить самых недовольных и буйных и сделать так, чтобы никого не затоптали. Отчаянным взглядом перед собой смотрел юный медбрат, тяжело дыша и не обращая внимания на струящийся по лицу пот. Наверное, там, где сейчас самое пекло, у него осталась семья.

Брайан покачивался вперед-назад и напевал — так поначалу вел себя Джеймс. С каждым движением перед ним освобождалось небольшое пространство, куда он продвигался, вызывая недовольство окружающих. «Пусть воздушная тревога не заканчивается, ну пусть», — думал Брайан, медленно покачиваясь, напевая и прокладывая дорогу к Джеймсу.

С потолка лился ровный свет. Доносившиеся снаружи звуки слились в один.

Какой-то пациент схватил Брайана за рубаху и выплеснул на него поток бессмысленных ругательств. Веки у него были тяжелые, а схватился он слабо. Как у него еще оставались силы на агрессию, для Брайана осталось непостижимым. Брайан отцепил чужие большие пальцы и посмотрел в сторону Джеймса.

Он встретил взгляд, какого на лице Джеймса прежде не видел. В нем не было ненависти или гнева — но он был отталкивающим, угрожающим, убийственным.

Брайан перестал напевать и тяжело фыркнул. Джеймс отвернулся. Брайан сделал еще пару шагов вперед — взгляд тут же вернулся. Рябой смотрел на затылок Джеймса и проследил, в каком направлении указывает его нос. Брайан понятия не имел, успел ли он сам вовремя отвести глаза.

Пока Брайан вновь не оказался в своей кровати, его не покидало ощущение, что за ним постоянно наблюдают.

Подвал дал ему немало пищи для размышлений. Крики, доносящиеся из мелких камер, — все их слышали, но никто не реагировал, даже когда из бомбоубежища все ушли. С кем подобное могло произойти? Что с этими людьми случилось? Возможно ли, что Хольст и Манфрид Тирингер точно не знают, какое количество сеансов шоковой терапии человеческий мозг способен выдержать? Или такое же наказание ожидает и Брайана с Джеймсом, если их разоблачат? Их ждет участь тех бедняг в подвале?

А еще — взгляды Джеймса и рябого.

Вечером рябой и его широколицый товарищ, как обычно, заботливо улыбались, раздавая тарелки и столовые приборы. Хотя широколицый обычно большую часть дня спал, во время приема пищи он бродил по коридору и носил котлы с едой из кухни в другом здании. Им обоим все весело улыбались, когда они шли мимо с тяжелой ношей.

В тот вечер рябой громила подмигнул своему товарищу. Брайан уловил даже это почти незаметное движение. Едва он моргнул, в ту же секунду он повернулся к Брайану — его застигли врасплох, однако он догадался сделать так, чтобы собравшаяся слюна вылилась из открытого рта: и в трещинках на губах, и в ямочке на подбородке запузырилась пена.

Громила поправил стоящую перед ним тарелку и добавил к ломтям хлеба еще один половник подливки. Везучий пациент попытался неблагодарно отказаться от щедрой порции. Но рябой этого не заметил. Смотрел он только на слюну у Брайана на подбородке.