– Уже правда! – сказал он, беря ее за плечи. – Я дурак, что не пришел раньше просто так, хотя, конечно, не буду врать, – у меня к тебе дело.

– Естественно, – сказала Нелка. – Я всегда нужна по делу. В университете я всем была нужна, потому что у меня все списывали марксизм. Помнишь? Я одна вела конспекты.

– Чист, чист! – закричал Юрай. – Я не вел и не списывал.

– Я бы тебе и не дала. Мы же были враги. Помнишь? Так что тебе надо от врагини?

– Это я скажу. Но хочу спросить: сейчас мы разве враги?

– Не знаю, – с сердцем сказала Нелка, – не знаю. По идее – да, ведь ты каким был – таким остался. Но боже мой! Юрай! Что с людьми сталось? Все же перевертыши! Ну ладно, предали одну идею, но ведь уже предали и вторую, и третью. Здесь, в гостинице, собираются воротилы бизнеса – говорить противно. Это же все наши! Комсомольские вожаки! Как я их ненавижу!

– Они всегда были воротилы, ты просто была слепая идейная курица.

– Юрай! Пусть я дура! Но ты же радовался пришедшему времени? Радовался? Объясни мне, умный! Ты этого хотел? Жил тут один тип. Важный периферийный мальчик. Ну, знаешь, из тех, кем выстреливают в Москву. Случилась эта катастройка… И тесть его уже потерял силу. Приезжал. Бегал по этажам. Искал новую силу.

– И что тебя в этом удивило?

– Предательство, Юрай. Даже не само, я про этого типа ничего не знаю, а готовность к нему.

– Опять же, Нелка, будь готов – не сейчас придумано.

– Тебе лишь бы свое доказать. А я хочу сказать, что никому ничего не стыдно. Все-таки раньше чуть-чуть стеснялись хотя бы тех, кого уважали, любили, а теперь доказательством уважения стало бесстыдство. У меня есть знакомый, у которого была узкая специальность – делать из кабинетов больших начальников секретные ходы на случай бегства. Он торгует сейчас этим. Я сама видела, как он объяснял, как будет уходить этот, а как тот. И ему новые владельцы кабинетов платят за секрет. Никому не стыдно, Юрай, никому!

Он ей рассказал про «блядунов», которые скармливали старый яд птичкам. Про то, что они все живы и здоровы. А некоторые птички выжили и стали мутантами-уродами.

– Брось думать, – посоветовал он ей. – Это вредно. И третьи будут уроды, и четвертые… Потом кто-то бросит им яд… И тогда те, кто выживет, тоже станут новыми мутантами. Произойдет превращение из уродов. А из уродов куда путь? В красавцы, больше некуда! – Юрай смеялся.

– Мели, мели, Емеля! – сказала Нелка. – Тут, между прочим, звонил Владик Румянцев. Говорил, что вы меня вспоминали. Что он этому очень рад, что, возможно, скоро приедет в Москву. Я предложила гостиницу, но он сказал, что не знает точно день, потому пока не надо…

– Слушай! Ты мне позвони, когда он приедет. Я передам маме посылочку.

– Господи! Конечно, скажу! А может, не стоит ждать его приезда? У нас ведь бывают из твоих краев. Я могу последить…

– Хорошо бы, – сказал Юрай.

– Тебе на самом деле нужно помочь маме или что-то другое?

– Мне нужно помочь и что-то другое, – засмеялся Юрай. – Ты вот умная, марксизм изучала, скажи, Лодя от какого может быть имени?

– Леокадия? Владимир? Леонид? Леонард? Но я тебе скажу, что меня – Нинель – читай наоборот, – в детстве звали Лана. А мою сестру Галину – Сюля. Это поддается анализу?